Поднявшийся тем временем команданте, охая, уселся на стульчик и взмахом руки отослал вон подчиненных, видевших его позор.
Загородив собою Элис, Антон обратился к старшему офицеру:
— Команданте, я готов принести извинения за необдуманный поступок своей девушки. Я признаю, что ее поведение не было примерным, но будьте снисходительны, она устала, собирая материал, буквально с ног валится. В подобной стрессовой ситуации каждый человек может сорваться. Я прошу вас отпустить ее с миром, а возникшее недоразумение мы с вами, надеюсь, уладим. К удовольствию обеих сторон.
Как и следовало ожидать, команданте закочевряжился.
— Но она ударила меня в мужское место! Я не уверен, что смогу сегодня иметь женщину! Позор!
Антон поспешил его успокоить:
— Пока это только предположение, офицер. Уверен, у такого сильного мужчины все получится.
Лесть усыпляет. Клюнул на нее и команданте.
— Хорошо, — согласился он с доводами Качалина, — я ее отпущу, но мне положена компенсация.
Возбужденная Элис постучала Антона по спине кулачком и прошептала:
— Скажи ему, что он тоже тронул меня за женское место, однако я не требую ничего взамен!
— Элис, — шикнул на нее Антон, — помолчи, пожалуйста!
— Ваша подруга чем-то недовольна? — поинтересовался команданте.
— Нет, ничего, это наши давние споры… Команданте, я дам вам пять банок отличного немецкого пива, и мы забудем про обиды. Годится?
— Двадцать банок! — выкрикнул офицер, выбросив вперед два пальца, сухих и корявых, как оголенные корни.
— Десять! — гнул свое Качалин. — И это все, что у меня есть с собой.
— Пятнадцать! — настаивал команданте. — Учтите, я не один, со мной брат Нкваме. — Он показал пальцем на сидевшего парня.
Качалин мельком покосился на «брата» и нашел, что они действительно чем-то схожи, однако подобное сходство команданте можно было отыскать еще с сотней находящихся в лагере людей. Он не поверил офицеру и все же сказал:
— Хорошо, двенадцать. Это мое последнее слово.
— Согласен, — быстро кивнул тот, очевидно довольный торгом. Я пришлю сержанта.
— Пиво в гостевой палатке. Пускай приходит. Мы тоже можем идти?
— Да, да, я разрешаю.
— Но где моя камера и кассета? — возмутилась Элис. — Это собственность телеканала, и я не собираюсь за нее расплачиваться по чьей-то прихоти.
Команданте сделал знак «брату» Нкваме, и тот принес зачехленную камеру.
— Кассету, которая была внутри, мы уничтожили, — сообщил он.
— Вы об этом пожалеете, — с угрозой произнесла Элис из-за спины Качалина.
Антон крепко сжал ее локоть, давая понять, что им пора уходить, пока хозяева не передумали.