Теперь нацистским заправилам и их присным уже не хочется ни украинского чернозёма, ни британских островов, ни колоний в тропиках; они стремятся всеми силами души куда-нибудь на островок Елены, даже просто в помещение с решёткой и казённым рационом. Они начинают заболевать сердечными приступами, умирать от кровоизлияний, а пока в качестве ответчика заранее выставляют гросс-балду в адмиральской треуголке, как силомер на ярмарках, чтобы союзные армии на нём разрядили свой гнев за Майданек и Бухенвальд, Освенцим и Дахау… Но нет, мы не поверим на слово, мы ещё пошарим в Германии, мы потребуем вещественных доказательств, что ефрейтор не превратился в оборотня. Малютки мира могут спать спокойно в своих колыбельках. Советское войско, как и войска наших западных друзей, хочет видеть труп фюрера в натуральную величину, и оно вернётся на родину не раньше, чем ветер освободительного урагана развеет в Германии фашистское зловоние. Что касается толстого Геринга, у нас имеется одно верное средство от сердечных недугов, излечивающее навсегда…
Наши продымленные патрули шагают сейчас по Берлину, и немецкие дамочки угодливо смотрят им в глаза, готовые немедля начать выплату репараций. Не получается! Советских людей это интересует в гораздо меньшей степени, чем пристальный осмотр берлинских чердаков, подвалов и тоннелей метро — в поисках оборотней, этого посмертного секретного оружия Германии. Мы всегда владели заветным словцом на нечистую силу… Позже, когда Германия станет на колени перед армиями Объединённых наций, наши люди отдадут дань своей старинной любознательности. Их, простых советских пахарей и слесарей, каменщиков и трактористов, давно уже тянуло посмотреть что это за городок такой на свете, который столько лет подряд пугал присмиревшую до мюнхенской степени Западную Европу. Тогда они обойдут неторопливой экскурсией все эти государственные лаборатории германскою научного зверства, осмотрят гитлеровскую канцелярию, этот бывший генеральный штаб ада, побывают в рейхстаге и вспомнят с уважением имя Димитрова, посетят известную аллею заносчивых прусских истуканов, если только пощадили её русские «катюши» и британские десятитонки. О, разумеется, с самого своего основания Берлин не видал ещё такого наплыва интуристов!..
Все вместе — русские, американцы и англичане — они удивятся многовековой гнусности этого города, которую так долго и совсем напрасно терпел мир. А какой-нибудь простой гвардии сержант в простреленной красноармейской фуражке присядет тут же на поваленном постаменте бывшего пронумерованного Фридриха и подробно отпишет своему мальчугану на родину про такой же бывший город Берлин, в полной мере заслуживший и наш огонь и наше презрение.