Как бы то ни было, Тэтчер знала, что ей придется иметь с ним дело, и вскоре Соединенные Штаты начали оказывать более существенные услуги. Остров Вознесения, одинокий клочок вулканической суши, затерявшийся в Южной Атлантике, принадлежал Англии, но аэродром на острове арендовали Соединенные Штаты, содержавшие там секретную базу для слежения за советскими спутниками. Вашингтон без лишнего шума возвратил Англии контроль над аэродромом. Соединенные Штаты заправили — и продолжали заправлять — горючим топливные баки военно-морского флота и военно-воздушных сил Великобритании. У Соединенных Штатов не имелось хороших разведывательных спутников над Южной Атлантикой; большинство американских спутников нацелены на Северное полушарие и осуществляют наблюдение за советскими маневрами. Англии пришлось довольствоваться просмотром фотографий, сделанных со спутника погоды «Ландсет», но качество изображения оставляло желать лучшего. На нечетких снимках не были видны ни суда, ни самолеты. Это подчеркивало тот печальный факт, что Англия не имела сколько-нибудь ясного представления о том, в какую она впутывалась переделку. Особенно обескураживало отсутствие у Лондона надежных разведывательных данных о передвижении аргентинских кораблей. «У нас ни черта не было, — говорил впоследствии начальник штаба обороны лорд Луин. — Я сказал своим разведчикам: "Ради бога, пошлите туда кого-нибудь из Парагвая — пусть он заглянет через стену верфи и отправит нам открытку"» {17}.
Когда английские десантники и морские пехотинцы высадились на скалистом берегу острова Южная Георгия, Тэтчер объявила эту новость всей стране. «Радуйтесь, радуйтесь!» — воскликнула она. На следующий день ее приветствовали в парламенте криками одобрения. Высадка, сказала она, «никоим образом не ослабляет решимости правительства сделать все возможное для достижения решения путем переговоров». Это было сказано неискренне. Она вовсе не стремилась достичь решения путем переговоров. Ведь подобный исход дела потребовал бы совместного суверенитета над островами, создания сил по поддержанию мира, управления под флагами обеих стран. «Получился бы ужасный кавардак», — заметил Уайтлоу {18}. и Тэтчер знала это не хуже него. О переговорах она и не помышляла. Более того, теперь, когда первые английские отряды высадились на берег, тон премьер-министра стал более воинственным. Сравнив фолклендскую стратегию со своим отказом три месяца тому назад разрешить взлет угнанного реактивного самолета из аэропорта Станстед, она заявила: «Только так и можно пресечь воздушное пиратство. Подобным же образом помешать захватчику добиться успеха — значит пресечь дальнейшие захваты и на деле выступить в защиту международного права против анархии». Она последовательно вела свою линию; она проявляла твердость, и, когда Лондон перешел в контрнаступление, страна поддержала ее. Теперь ее политику одобряло уже 76 процентов опрошенных.