Кинноку не хватало солидности, опыта и ума. Но когда он останавливался поболтать и пошутить со стариками, это производило впечатление какого-то соболезнования и теплоты, которых так недоставало Тэтчер. Однако одна ошибка, в чем-то сродни той, что парализовала Альянс, обошлась ему очень дорого. На ежегодной конференции лейбористской партии, проходившей осенью 1986 года, делегаты подавляющим большинством голосов подтвердили установку партии на отказ от ядерных средств сдерживания. Сам Киннок был преисполнен решимости избавить Англию от ядерных вооружений. Но большинство англичан вовсе не настроено против ядерного оружия. Учитывая опыт, полученный в двух мировых войнах, англичане верят в полезность Сильной обороны. Даже в теневом кабинете самого же Киннока не было единства по этому вопросу. Поддержка политики отказа от того, что составляло самую сердцевину обороны страны, была сопряжена с очевидным риском. Но когда преемниками Джеймса Каллагана, последнего умеренного лидера лейбористов, партия избрала Майкла Фута и Нейла Киннока, она тем самым отказалась от всякого прагматизма в вопросах обороны.
Призыв лейбористов к одностороннему разоружению вызвал мощную волну критики в их адрес — как в самой Англии, так и со стороны Соединенных Штатов. Каспар Уайнбергер заявил, что план Киннока, предусматривающий постановку на прикол четырех подводных лодок «Поларис», закрытие шести американских ядерных баз в Англии и запрет американским военным кораблям, несущим ядерное оружие, заходить в британские территориальные воды, может привести к ликвидации союза НАТО. Киннок, утверждал Уайнбергер, опасно играет «со свободой и независимостью народов, с суверенитетом самой Англии и с будущим Европы». Отказаться от ядерного сдерживания значило бы по сути «пригласить другую сторону к нападению». Ричард Пёрл, помощник министра обороны, специалист по вопросам ядерной стратегии и «ястреб», обвинил лейбористов в том, что их политика лишит Запад возможности оборонять Европу. Когда Киннок возразил, что за высказываниями Уайнбергера и Пёрла не стоит авторитет Белого дома, посол США в Англии Чарльз Прайс — доверенный человек Рейгана и очень скрупулезный дипломат — немедленно ответил, что президент разделяет высказанные ими мысли.
Прошли считанные дни, и Тэтчер, разобравшись в фатальных просчетах, которые были в программах главных ее оппонентов, обрушилась на них со всей силой. «В нашей стране сейчас только одна партия проводит политику, способную надежно защитить нацию. Это — консервативная партия!» — заявила она в своем программном выступлении. Тори стоя, громкими криками приветствовали это заявление. Лейбористское правительство превратило бы Англию в нейтральное государство и тем самым обеспечило бы Советскому Союзу «величайшую победу за сорок лет, притом победу без единого выстрела». Премьер-министра не останавливала ни встречная критика в ее адрес, ни плохие показатели в опросах общественного мнения, ни попытка покушения на ее жизнь, ни даже коленка, поврежденная, когда Тэтчер споткнулась на лестнице у входа в конференц-зал. Она продолжала твердить свое. Она была уверена, что лейбористская партия пустила по ветру лучший свой шанс, выпавший ей за многие годы. Тэтчер и министры ее кабинета в своих выступлениях и заявлениях особенно нажимали на тему обороны, делая ставку на приближающихся выборах на настроения антикоммунизма и на сохранение трансатлантических связей. Норман Теббит, председатель консервативной партии и ее самый жесткий оратор, издевался над Кинноком и его сподвижниками: «Похоже, лейбористы более склонны доверять тем, кто вторгся в Афганистан, нежели союзникам Англии, помогающим нам защищать Европу. Но избиратели не дураки. Они чуют падаль, независимо от того, завернута ли она в красный флаг или же спрятана в розах».