Ошеломленные, потрясенные, слушали они в конце мая 1940 года сообщения, об эвакуации под огнем из Дюнкерка, где на сотнях судов удалось вывезти из Франции 350 000 солдат и офицеров — некоторые добирались до шлюпок по шею в воде, в то время как гитлеровская авиация бомбила и поливала огнем из пулеметов эвакуировавшиеся войска. А 4 июня, в день завершения эвакуации, Маргарет с дрожью волнения слушала речь Черчилля, сплотившую его соотечественников. «Мы будем стоять до конца, — поклялся он. — Мы будем сражаться во Франции, мы будем сражаться на морях и океанах. Мы будем защищать наш остров любой ценой; мы будем сражаться на побережьях; мы будем сражаться на аэродромах; мы будем сражаться в полях и на улицах; мы будем сражаться в горах. Мы не сдадимся никогда». После того как через десять дней пал Париж, британцы стоически приготовились к худшему.
Алф, ставший в 1936 году самым молодым членом городского совета Грантема, был назначен уполномоченным по продовольствию и осуществлял надзор за рационированием в городе продуктов питания. В разгар войны, в 1943 году, он стал мэром, и это еще больше вовлекло семейство Робертсов в деятельность во имя победы. Роль, которую довелось играть Алфу, волнующие речи Черчилля и рассказы Эдит начали превращать и без того патриотически настроенную Маргарет в законченную ура-патриотку.
В отроческие годы мальчики не занимали никакого места в жизни Маргарет. Грантем был наводнен солдатами с соседних авиабаз, но встречаться с ними категорически запрещалось. Раз уж кестевенским школьницам не разрешалось ходить из школы домой в компании учеников местной частной приготовительной школы, Королевской школы имени Исаака Ньютона, то что уж тут говорить о солдатах! Маргарет не имела причины расстраиваться из-за подобных ограничений, но в глубине души мальчики интересовали ее больше, чем она показывала. Вечно занятая уроками или помогающая в лавке, она никогда не ходила на танцы в школу или в кино с мальчиками, хотя некоторые ее одноклассницы назначали свидания и субботними вечерами бегали на танцульки. «Это выглядело очень заманчиво, и мне бы хотелось пойти, — с легким сожалением призналась она, — но мы с сестрой не умели танцевать» {16}. Для Маргарет целым событием было пойти в кафе «Кэтлинс» и съесть порцию пломбира с сиропом, но и там она бывала без мальчиков. Развитая не по годам во многих отношениях, Маргарет отставала от сверстниц в том, что касалось отношений с противоположным полом.
Мюриел уехала из дома учиться на физиотерапевта, и с приближением дня окончания Кестевенской школы Маргарет принялась строить свои собственные планы на будущее. Под влиянием Киплинга она склонялась к тому, чтобы поступить на государственную гражданскую службу и поехать работать куда-нибудь в Индию, но директриса Кестевенской школы Дороти Гиллис постаралась отговорить ее: на государственную службу принимают немногих женщин, да и служить в Индии чрезвычайно трудно. «Тем более стоило бы попытаться», — отвечала Маргарет, но все же решила поступать на естественнонаучное отделение университета. Ее интерес к науке объяснялся несколькими причинами. Ей хорошо давались биология и математика, а одной из любимых ее учительниц была преподавательница химии Кейти Кей. Другой причиной явилось то, что, по ее словам, «мы тогда считали, что нет таких проблем, которых не могла бы решить наука». Впрочем, ее выбор определялся и соображениями более прагматического свойства. В Англии военных лет были еще слишком свежи воспоминания о кризисе, а научная специальность, как твердо знала Маргарет, всегда гарантирует ей работу. Наконец, изучать химию стремились немногие абитуриентки по сравнению с желающими изучать гуманитарные науки. Естественнонаучная специализация значительно повышала ее шансы быть принятой в один из лучших университетов.