Ее бьющая в глаза энергия и то внимание, которое ей удалось привлечь к законопроекту о печати, побудили Флит-стрит, тогдашнюю штаб-квартиру крупнейших английских газет, начать отмечать ее успехи и всячески поддерживать ее. Самая молодая женщина в парламенте, фотогеничная и поощряемая как многообещающая дебютантка, Маргарет Тэтчер с самого начала пользовалась вниманием, которого не удостаивалась никакая другая женщина. В октябре 1960 года одна лондонская благотворительная организация назвала ее в числе шести «женщин года», и на официальном завтраке в ознаменование этого события она отвечала на вопросы 600 участниц. Кем бы она хотела быть, если бы уже не была Маргарет Тэтчер? Анной Леноуэнс, английской гувернанткой в «Анне и сиамском короле», последовал ответ. У Анны «была целеустремленность и упорство в достижении своей цели. Она отправилась в Сиам, поставив перед собой цель, и благодаря ей рабство было отменено». На самом деле это была чрезвычайно романтизированная версия того, что произошло в действительности, когда эта английская учительница приехала в страну, ставшую нынешним Таиландом. В упомянутой Тэтчер версии вымысла было не меньше, чем правды, но это ее не смущало. Ведь урок был поучителен {7}.
В первые свои годы в парламенте Тэтчер трудилась с неимоверным усердием, сама делая всю подготовительную исследовательскую работу и долгими часами просиживая над книгами в библиотеке палаты общин. Однажды она упала в обморок — редкое проявление слабости с ее стороны! — и была отправлена домой отдохнуть. Наутро она снова была в Вестминстере. Ее отличительной, «фирменной» чертой стало быстрое и тщательное изучение материала. Она не была ни гением, ни мыслителем, но обладала блестящими способностями. То, что Тэтчер недобирала в чистой силе интеллекта (а с ее научными степенями в области химии и права она имела-таки достаточно развитый интеллект), она восполняла усердной работой. Другие могли превосходить ее блеском ума, глубиной познаний, опытностью, но в умении изучить вопрос и подготовиться к его обсуждению она не знала себе равных. Годы изучения налогового права послужили ей хорошей практикой по части сосредоточенного просматривания толстенных томов ради извлечения золотых песчинок нужных сведений.
Собрав весь необходимый материал, Тэтчер писала свои речи от руки, вносила в них исправления, затем переписывала их заново на маленьких листочках, которые удобно было держать в руке. Листочки эти служили для подстраховки. К тому времени, когда она переписывала на них текст речи, он уже запечатлевался у нее в памяти, и в свои записи она заглядывала лишь изредка, когда ей требовалось привести длинный ряд цифр. Мелкие подробности легко слетали с ее языка, создавая впечатление, что в запасе у нее целый арсенал фактов. Критики, подготовившиеся менее основательно, не рвались вступить с нею в бой. В те первые годы Тэтчер была способна усыпить членов парламента своими статистическими выкладками, но умела и разбудить их, подчас неумышленно. Как-то раз посреди усыпляющего цифрового пассажа в речи о пенсиях помощник передал ей какие-то свежие статистические сведения. «Джентльмены, обратите внимание, у меня очень красноречивые данные», — начала она, и тут зал оживился, загикал, засвистал, а она, смутившись, покраснела до корней волос {8}.