Она резко выпрямилась, переполненная возмущением:
— А как насчет твоих родителей, Джек? Насчет твоего детства? — На этот раз отвернуться попробовал он, но Джилл удержала его за плечо. — Печально, правда? Мы столько времени были вместе, а я даже не знаю, кто ты такой.
Он смотрел на нее, сжав зубы, его переполнял гнев.
— Но ты ведь все равно хотела быть со мной, правда? До той минуты, когда решила, что пора уйти. — Джек рассмеялся холодным жестким смехом. — Постоянный контроль над собой, над окружающими… У тебя все всегда сводится к тому, чтобы выйти из любой ситуации победителем.
Она отдернула руку, словно обжегшись.
— Так вот как ты представляешь себе мир? Вежливый разговор? Бьешь в самое больное место.
— Эй, я что-то не заметил, чтобы ты старалась не сделать мне больно.
— Очень жаль, что не заметил.
Отвернувшись, Джилл скрестила руки на груди.
Джек смотрел на нее — на непримиримо выпрямленную спину и напряженные плечи, и его охватило сожаление.
— Черт, Джилли. Извини. Я опять сорвался.
Она покачала головой.
— Брось. Ты не виноват. Дело в нас обоих. Мы не могли вежливо разговаривать и когда были любовниками — не понимаю, почему мы вдруг начали надеяться, что теперь у нас это получится. Мы всегда…
— Мамочка?
Оба стремительно повернулись к двери. Там стояла маленькая девочка, одной рукой прижимая к себе плюшевого зайца, а другой протирая сонные глазки.
Джилл кинулась к ней:
— Бекки, малышка, почему ты встала?
— Мне показалось, что я слышу папин голос. — Девчушка посмотрела на Джека и смущенно отвела взгляд. — Папочка тут?
— Нет, малышка, — прерывающимся голосом пробормотала Джилл. — Это — мистер Джейкобс. Мы вместе работаем.
Девочка снова взглянула на него, а потом уткнулась лицом в плечо Джилл.
— А почему нет папочки?
Джек посмотрел на Джилл. Лицо ее напряглось от усилий скрыть от него — и от дочери — свои чувства. Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, — он и сам не знал, что именно, но Джилл покачала головой, остановив его.
— Извини, — прошептала она. — Мне надо уложить Бекки.
Джек проводил ее взглядом. Его раздирало множество сложных чувств. Джилл явно было больно, когда Ребекка спросила ее об отце. Он еще не видел Джилл такой ранимой. Он вспомнил, как девочка обвилась вокруг матери, как прижалась к ее плечу. И как на это ответила Джилл. С какой трепетной любовью. Глядя на нее, Джек ощутил, насколько сильна ее привязанность к дочери, — он как-будто прочувствовал то, что она испытывала тогда, считая, что беременна.
Джек пошел в ту сторону, куда скрылась Джилл, и попал в короткий коридор. Он приказывал себе умерить собственное любопытство, сказал себе, что это было бы недопустимым вторжением в ее жизнь, — но, несмотря на это, все же очутился у двери в детскую.