И сейчас, когда Джилл начала свое исследование, у нее включилась сенсорная память. Она оживала с каждой минутой, проснувшись впервые за эти пять лет. Джек мало изменился. Его тело стало крепче, шире. Теперь это было тело мужчины, окончательно созревшего, сильного.
Губы Джилл двигались вместе с ее руками: пробовали, узнавали, ласкали, дарили и получали наслаждение.
Она замерла у глубокой впадины у него на боку. Легко проведя по ней указательным пальцем, Джилли спросила, повернув к нему голову:
— Что это?
Голос у нее был глухим от страсти.
— Шрам. Пустяк.
— Это не пустяк. Шрам очень большой. — Она нахмурила брови. — Откуда он у тебя?
— Два года назад, — пробормотал он, обхватив ее лицо ладонью, — когда я шел по центру… Какой-то тип попробовал меня ограбить. У него был нож, и…
— Нож! — воскликнула она, вздрогнув. Джек, тебя же могли убить!
Он притянул ее к себе, успокоительно поглаживая по плечу:
— Но меня не убили. Это был скользящий удар. Даже кость не задета. Пустяк.
Ножевое ранение! Она словно сама на себе испытала эту боль. Она могла его потерять. И ей пришлось бы узнать об этом из газет. Или от знакомых.
У нее к глазам подступили слезы, но она постаралась с ними справиться.
— Где ты был, когда это случилось? Это было ночью? Или днем? С тобой кто-нибудь…
— Это неважно. — Он прикоснулся губами к ее губам. — Со мной все хорошо, Джилли, хорошая моя. Все хорошо.
— Нет, важно! — яростно возразила она. — Ты был в опасности!
— Спасибо, что тебе это важно, — прошептал он, снова целуя ее.
Она обхватила его руками.
— Я больше не хочу ждать, Джек. Люби меня.
— Но ты не…
— Нет. — Она приложила пальцы к его губам. — Я хочу тебя и не могу больше ждать…
Джек всмотрелся в ее лицо. Его собственное напряженное выражение лица говорило о том, с каким трудом он себя сдерживает.
— Ты уверена?
Джилл теснее прижалась к нему.
— Разве ты не чувствуешь? Я хочу именно этого. Только этого.
Его самообладание улетучилось. Она поняла это по его взгляду, по его напряженному телу.
— Подожди, — хрипло попросил он. — Одну минуту.
Свесившись с кровати, он поднял свои джинсы и достал из кармана бумажник. Найдя в нем то, что ему было нужно, он быстро вернулся к ней — в полной готовности.
Джилл смотрела на него, и в ее душе боролись самые противоречивые чувства. И сильнее всего ощущалась обида. Из-за их прошлого, из-за тех слов, которые они бросили друг другу столько лет назад.
— Я не стала бы тебя обманывать, — прошептала она.
— Знаю. — Он обнял ее и поцеловал — медленно и крепко. — Но я не рискую, милая. Никогда.
— Поэтому ты всегда носишь с собой презервативы. На всякий случай.