Про это еще будем говорить. Вы старались сохранить семью, вы старались не быть как мама. То есть вам стыдно за маму.
Вчера мы говорили: если человек гордится своей мамой, тогда он хочет, если это женщина, быть такой, как мама, или, если это мужчина, иметь такую жену. Сущность будет потом ясна. А если мне стыдно за маму, что тогда будет? Тогда я стараюсь быть маминой противоположностью, и все, что вижу в своей маме, – для меня плохо. Это и есть самый честный учитель. Честный – значит выставляющий все свои недостатки напоказ. Нужно ли это – другое дело. Если мы хотим быть одновременно честными и хорошими – не получится. Мы все занимаемся самообманом. Значит, у всего плохого есть хорошая сторона. Так мы развиваемся. Если мы стыдимся мамы, то стараемся прятать это чувство не только от окружающих, но и от себя. А может быть, мы запрещаем – это самое последнее. Не только прячем свой стыд, но запрещаем себе быть как мама. И какой результат? Мы точно повторяем ее. Поэтому маму нужно освободить, а не переделывать ее.
Если вы посмотрите на меня, то, что вы можете сказать про мою маму. Первое, что нужно знать, глядя на человека, что мама – это мягкие ткани, а папа – это костяк. Ну что скажете про эти кости? – Крепкий был человек? – Крепкие кости, а мой папа физически инвалид, который уже с 30 лет ходил на костылях. Значит, он был крепок духом, поэтому у меня крепкие кости. И поэтому я умею уважать мужа и ждать долго-долго, 40 лет, чтобы настало время, когда он изменится. Я 25 лет ждала, когда мой муж начнет со мной разговаривать. А почему мужчины не хотят разговаривать? Бывает, что мужчина вообще ни с кем не разговаривает. Потому что все, что он раньше говорил, использовали против него. Это мудрость его – не открывать рот там, где опасно это делать. Если я понимаю это, тогда мне, по крайней мере, легко.
Вот у меня муж – настоящий эстонец. С ним даже ссориться невозможно. Потому что монолог, который обращен к стене, там и заканчивается. И кому плохо? Мне. Один раз попробуешь, шишку получишь. Он ничего не сказал, он просто сидел и молчал. Помню, я хотела тоже обвинять его, мол, ты меня не любишь и все такое прочее. Каждый раз, когда внутри уже все разрывалось, казалось, вот сейчас вот скажу… Но я не торопилась с обвинениями, что-то меня останавливало, потому что сама много страдала от обвинений. Я предпочитала страдать сама, чем вызывать страдания других. Я не торопилась, давала себе время, чтобы придумать слова, которые не ранили бы его. Он у меня такой хрупкий, как хрусталик. Вы думаете я не рассчитываю на него? Да, он мой муж, но я не использую его. Он – моя опора во всех смыслах, опора – уже тем, что он есть. Вначале важно не смотреть в кошелек, вообще ни на что не смотреть.