– Как это делают Охотники, – добавил Таглиб.
– Начнём! – загорелся Прохор.
– Завтра, – отрезал академик, – на свежую голову.
Прохор хотел возразить, что он совсем не устал и голова у него не тяжёлая, но посмотрел на отвердевшее лицо хозяина и сдержался.
– Хорошо, как скажете.
– А почему Охотники не применяли эргионы, – заговорил Саблин, – когда гонялись за нами?
– Во-первых, Охотники на самом деле не живые биологические объекты, а особого рода программы, способные вселяться в любое существо. Они не носят эргионы, так как сами являются овеществлёнными алгоритмами числоперехода. В Пункте Пограничного Контроля хранятся их базовые меркабы, которые нам и удалось захватить. Во-вторых, у них нет функций формотрансформации, иначе они давно оставили бы след в истории человечества и наломали бы немало дров, что Владыкам невыгодно.
– Но они были живыми в Пункте Контроля.
– Их драконьи тела, а по сути – скафандры, выращены искусственным путём по образу и подобию рептилий, живущих в иных мирах.
– Теперь понятно.
– Идёмте, покажу ваши спальни, – поднялся Дмитрий Дмитриевич.
Гости последовали за ним.
Таглиб остался сидеть на диване, сцепив руки на животе, посмотрел на дверь, на прозрачный шар, наставил на него палец и сказал:
– Пу!
Шар беззвучно осел облачком прозрачно-белой пыли.
Прежде чем делать какие-нибудь выводы, ставить диагноз и начинать лечить больного, он внимательно изучал историю болезни, а главное – сканировал человека на ментально-энергетическом уровне, выявляя патологические «свечения», которые определяли болезнь точнее, чем медицинская диагностическая аппаратура, и лишь потом дополнительно обращался к своему опыту и медицинским знаниям. Именно поэтому пациенты Прохора Смирновского, окончившего Суздальский медицинский институт в две тысячи двадцать пятом году, выздоравливали почти втрое чаще, чем у других врачей. Хотя лечил он не простые болезни уха, горла и носа, а связанные с тяжёлыми наследственными заболеваниями, типа «синдрома Аспергера»[5] или «маниакально-депрессивный синдрома».
Утро среды четырнадцатого января началось как обычно.
Прохор встал рано, помахал руками, поприседал, обозначая нечто вроде разминки-зарядки (спортом он не занимался, но держать себя в хорошей физической форме привык с детства), позавтракал в одиночестве. Жена Степанида отдыхала с подругами на лыжных курортах Австрии, он же вырваться к ней не смог из-за наплыва пациентов, но обещал приехать в Майрхофен на выходные, о чём мечтал давно.
В девять утра он уже был в поликлинике на улице Гоголя, где располагалась Суздальская центральная районная больница, известная не только отменным обхождением с больными и современным оборудованием, но и врачами с мировыми именами, среди которых было немало докторов наук и медицинских светил.