По-видимому, разъяснение вопроса, сделанное Гаврилой Романовичем Бороздиным, оказалось своевременным. И пусть не все поняли, почему возник разговор о руководстве в таком именно плане, но после выступления председателя собрание пошло по правильному руслу и продлилось недолго.
Спорить больше было не о чем. Мужчины начали усиленно курить. Дым постепенно заполнил все помещение клуба. Женщины же стали кашлять, проклинать махорочников и расходиться по домам.
Маленькая горячая Нюрка чуть не заплакала от противоречивых ощущений. Она уже ни в чем не завидовала прославленной Смолкиной. Но порой казалось ей, что Бороздин не дал Смолкиной высказаться до конца, сбил ее, и тогда Нюрка жалела ее, а порой — что Смолкина жирком заросла и ничего не видит и не слышит и что всякие свиньи ей давно надоели, а до чужих тем более никакого дела нет.
Как только Бороздин объявил собрание закрытым, она подошла к нему — обиженная, растерянная — и спросила:
— Как же нам теперь? Ждать ее или нет на свиноферму?
— Ждать, ждать! Все придем! — твердо пообещал Бороздин. — Не сегодня, так завтра придем.
— А у вас, говорят, пирушка приготовлена?
— Какая такая пирушка? Разве что дадим гостье перекусить, если проголодалась, и все. И не твое это дело.
— Так ждать?
— Ждать, ждать.
Нюрка пошепталась со своими помощницами, и все они отправились на свиноферму.
— Хоть бы домой заглянуть: не знаю, ребята сыты ли? — сказала Лампия.
— А ты сбегай, мы никуда не денемся.
— Нет уж, не пойду, не умрут. А то пробегаешь всю обедню…
— Ну, твое дело! — согласилась Нюрка.
Лампия обиделась:
— Мое дело! У меня вся жизнь на свиней ушла, а ты — мое дело! Не поплясала, не погуляла, все свиньи да свиньи, все недосуг. Замуж вышла, детей наплодила, а за поросятами все в первую очередь следить приходится. Потом уж за детьми. Вот тебе и твое дело! Сама себе не хозяйка я.
— Ну, поехала! — сказала Нюрка. — С чего бы это?
— А что поехала? Тебе легко говорить, ты одинокая, куда захочешь, туда и скочишь.
— Да что я тебе сделала? Кидайся вон на Палату. Она отмолчится. А то потерпи, скоро Смолкина придет.
Евлампия угомонилась.
Женщины прошли приусадебные участки и двинулись в темноте гуськом по заснеженной тропинке, то и дело оступаясь и проваливаясь в заледеневшие суметы. На небе выступили звезды. Нюрка посмотрела на звезды: не летит ли какая-нибудь? Стояли последние весенние заморозки, они всегда бывают особенно звонки.
Пелагея заговорила:
— Все вокруг нее так и ходят, так и кружатся, вы приметили?
— Нет, не видали! — ответила Лампия.
— А председатель-то ничего, умеет обращаться…