Блад спрыгнул с кровати и, не откладывая дела в долгий ящик, ринулся на корабельный камбуз. Дорога туда много времени не заняла. С сомнением посмотрев на миски, Питер остановил свой выбор на тазиках, один из которых наполнил сметаной, а другой мясом, слегка присыпав его сверху хлоркой, приготовил станер и спрятался за холодильник. Запахи потихоньку распространялись через системы вентиляции по отсекам корабля, а тыгыдымский конь кошачьей породы все не шел. Прошел час, затем прошел второй. Ноги капитана затекли. Он собирался уже плюнуть на свою затею, когда со стороны коридора до него донеслись подозрительные звуки. Это были тихие и явно крадущиеся шаги. Команде и пассажирам он дал приказ отсыпаться. Все за эти сутки вымотались и наверняка уже дрыхнут в своих постелях, а значит, это – безбилетный пассажир. Вот свезло так свезло! Не тыгыдымского коня, так безбилетника поймаю, сообразил Блад. Симпатичного такого безбилетника, с острыми ушами.
Безбилетник на кухню заходить не стал. Прошел мимо, и его крадущиеся шаги стали удаляться. Такой расклад Блада не устроил. Покинув свое укрытие, он скользнул к двери, осторожно выглянул наружу и понял, что ошибся. Облом. Это была не эльфа. По коридору, тревожно озираясь, крался Лепестков с черным саквояжем в руках. Блад едва успел убрать голову в дверной проем, когда тот, явно не в первый раз, оглянулся на ходу. К счастью, Сергей Павлович его не заметил.
«Так-так-та-а-ак… Ай да профессор! – мысленно присвистнул Питер. – А не ты ли на полставки подрабатываешь в КГБ? Как нехорошо! А мы на Фиолетового грешили. Что ж тебя так плохо в органах готовили? Кто так крадется? Надо с пятки на носок ступать и не сопеть при этом как паровоз».
Блад сделал паузу, дав возможность профессору скрыться за поворотом коридора, выскользнул из кухни и начал преследование по всем правилам шпионского искусства, ориентируясь на его сопение. Преследование привело его к грузовому отсеку, в котором витали характерные ароматы зверинца.
Да… зверей здесь было много. И не все из них спали. Рычание, хрюканье, повизгивание заглушили все остальные звуки, и профессор, не опасаясь больше слежки, уже более уверенно пошел к своей цели. Она располагалась совсем рядом с входом в трюм, на втором ярусе поставленных друг на друга клеток.
– Ну вот, я так и знал! – расстроился профессор, глядя на зеленую встопорщенную птицу, которая долбила клювом по стальным прутьям решетчатого дна пола. Разодранная в клочья подстилка лежала в стороне. Габариты курочки впечатляли. Она была со страуса величиной и главное, шипела совсем не по-куриному, пытаясь пробиться в клетку снизу. Там, на нижнем ярусе, сидел съежившийся от страха тигрокрыс размером с пекинеса, с ужасом косясь то на разгневанную курицу над собой, то на разбросанные по его клетке изумрудные яйца. – Ладно, не расстраивайся, моя золотая… Что? Всего четыре яйца? Но как же так!