— Ты совершенно права, что решила подождать и переговорить с Кимом позднее, — с неожиданной убежденностью заявила она. — И не только потому, что желаешь пощадить его чувства. Очень может быть, что ты станешь так скучать по нему, что в конце концов раздумаешь порывать с ним. Пока ты будешь в Голливуде, у тебя будет возможность по-настоящему проверить свои чувства, и, вполне вероятно, ты передумаешь, Кэт. Надо принимать в расчет и такую возможность.
— Я не передумаю, дорогая, — ответила Катарин так тихо, что Франческа с трудом разобрала ее слова. — Если даже мне покажется, что из нашего брака с Кимом может что-то получиться, то я все равно не выйду за него. Я не могу сделать этого ни сейчас, ни потом.
Франческа напряженно слушала и старалась понять сказанное подругой, неотрывно глядя в побледневшее, расстроенное лицо Катарин.
— Почему? — потребовала она ответа, повысив голос, в котором сквозила тревога.
— Есть еще одно препятствие.
— Господи, что еще ты имеешь в виду? — нахмурилась Франческа. — Препятствие! Что за странное слово ты употребила?
Катарин отвернулась. Несмотря на страстное стремление довериться Франческе и тем самым облегчить душу, слова застревали у нее в горле. Она стиснула зубы и наконец тихо, но твердо и отчетливо выговорила:
— Я беременна, Франки. Вот то самое препятствие, которое я имела в виду.
Франческа открыла округлившийся от удивления рот, но не смогла вымолвить ни слова и осталась сидеть молча, изумленно уставившись на Катарин.
— И, как это совершенно очевидно, не от Кима, — добавила Катарин. Она откинулась на спинку кресла, в котором сидела, испытывая несказанное облегчение, даже какую-то необыкновенную легкость на душе, радуясь тому, что наконец все было сказано.
— О, Кэт, дорогая! О, Кэт. — Франческа оказалась не в силах произнести еще что-либо, но ее сердце устремилось навстречу подруге, переполняемое сочувствием и нежностью.
— Полагаю, что нет необходимости просить тебя никому об этом не рассказывать, — сказала Катарин. — Я всецело тебе доверяю, Франки.
— И ты можешь всегда доверять мне, дорогая. Я никогда никому ничего о тебе не скажу. Я слишком люблю тебя, чтобы причинить тебе хоть какой-нибудь вред. Что же ты собираешься делать? — Глаза Франчески расширились и стали огромными.
— Существует одна-единственная вещь, которую я могу сделать, — аборт.
— О Боже, нет! Ты не можешь этого сделать, Кэт, ты не должна! Это так опасно, так рискованно. Аборты запрещены, и тебе придется обращаться к какому-то шарлатану. Я знала одну девушку, еще в школе, которая пошла к одному такому, а потом чуть не умерла от кровотечения.