Прокрутив все это в голове еще раз, объективно оценив все обстоятельства, Ник решил приложить максимум усилий к тому, чтобы изолироваться от всех домашних дел и проблем, в первую очередь от Карлотты, и в спокойной обстановке довести работу над романом до конца. Его прошлый опыт подсказывал, что выполнить это решение будет весьма и весьма непросто. При необходимости он может даже согласиться на ее отъезд в Венесуэлу, но, конечно, при условии, что она поедет туда одна, без сына. Возможно также, что ему следует уехать из дома самому. Куда бы ему податься? «Че-Сара-Сара» — вот единственное место на свете, которое располагает к работе, где ему, и это проверено, хорошо писалось прежде. Но Виктор скоро собирается приехать в одну из своих нечастых деловых поездок в Нью-Йорк и думает остановиться у него, по крайней мере на месяц. Поэтому нет никакого смысла ехать сейчас к нему на ранчо и вообще уезжать куда бы то ни было. Ник не испытывал ни малейшего желания пропустить приезд Вика и пожертвовать тем временем, которое они могли бы провести вместе. Виктор Мейсон — один из немногих постоянных в его жизни людей. И теперь, почти после тридцати лет дружбы, они с ним оставались так же близки, как прежде если еще не ближе.
«Мне не остается ничего иного, как быть здесь и постараться превозмочь все трудности», — решил Ник и поднялся, чтобы подбросить полено в камин. Выпрямившись, он обратил внимание на то, что Таурелл над камином висит немного криво, и слегка поправил картину. Отступив на шаг, Ник склонил голову к плечу, чтобы проверить результаты своих усилий, и, удовлетворенный ими, вернулся в свое кресло. Его взгляд скользнул по полотну одного из самых любимых им современных художников, написанному в манере нового импрессионизма. На картине была изображена прелестная юная девушка, стоявшая посреди залитого солнцем сада в океане цветов, прикрывающих своими бутонами и листьями ее наготу. Утонченным колоритом, замечательной игрой света на теле девушки, своей пасторальностью она напоминала работы позднего Ренуара. Ник влюбился в эту картину с первого мгновения, как ее увидел. Воздушные пастельные тона, создаваемое ею приподнятое, солнечное настроение как нельзя лучше гармонировали с отделкой и обстановкой его гостиной. Ее стены Ник обтянул тканью с преобладанием кремовых, белых и песочных тонов, кое-где оживляемых легкими абрикосовыми, бледно-зелеными и голубыми мазками. Потемневшее от времени дерево старинной мебели и антиков, которые Ник собирал во время своих поездок в Европу, хорошо сочеталось со светлыми стенами, придавая гостиной традиционный вид. Но все же обстановка этой комнаты оставалась очень интимной, выдававшей его личный вкус, его собственные представления о комфорте и элегантности. Каждый, кто попадал сюда, сразу подмечал спокойную красоту гостиной.