Но сначала – исповедь у «Молота Ведьм». Ибо если воздействие на Курта вуку-вуку признают кощунственным, гореть ему вместе с захваченной пленницей на одном костре!
Несмотря на тревожные мысли, уснуть Вальдхайму удалось почти мгновенно, едва голова коснулась подушки. Жаль, что спать ему придется недолго. Скоро на раухер корабля начнут поступать данные для прохода к орбитальной боевой станции, и тогда придется вести корабль вручную. Ну ничего. Отдохнет дома. Не опасаясь снайперов-невидимок, не неся смертельно тяжелый груз ответственности за удачное выполнение выбранной им для себя миссии. А там – будь что будет!..
Люгер наконец пристыковался к форпосту. Заставив слегка вздрогнуть корабль, к борту присосалась переходная галерея. Едва основной люк с шипением открылся, как внутрь сразу вбежали снаряженные для боя тяжелые пехотинцы в полной броне. Следом Курт увидел тех, кого меньше всего ожидал встретить здесь, на космической станции, – Брата Петра и свою будущую жену. Впрочем, Бригитта показала, что не зря принадлежит к Исполнителям. Твердой походкой приблизилась к будущему мужу и, подняв кукольное личико кверху, спросила:
– Где она?
– Пятая каюта.
Бригитта кивнула и, знаком приказав четверке застывших позади кнехтов следовать за ней, удалилась. Курт невольно проводил свою будущую половину взглядом и спохватился, услышав знакомый, чуть дребезжащий голос:
– Ты хотел со мной встретиться, сын мой?
Подавив стремление рухнуть на колени прямо здесь, на глазах у всех, Вальдхайм склонил голову:
– Святой отец… Я бы хотел, чтоб вы приняли у меня исповедь. Ибо грешен я! И настолько грешен, что не знаю, посчитает ли Святая Церковь достойным оставить мне жизнь…
Острый взгляд в ответ заставил сердце сжаться от плохого предчувствия.
– Сын мой, если ты выжил на Фобосе, то это не значит, что ты трус или предатель. Ибо цу Лансдорф очень хвалил тебя и считал возможным, что когда-нибудь ты примешь эстафету из его рук.
– Святой отец… Я встречался с вуку-вуку… И, умоляю, примите мою исповедь, а уже затем выносите решение, все просчитав на весах Веры и Истины.
Вновь внимательный взгляд.
– Ты сильно изменился, сын мой… Очень сильно. И не только внешне. Что ж, тогда пойдем. На станции есть часовня. И, думаю, в окружении Святых Даров тебе будет легче признаться в своем грехе. Хотя, возможно, он не так велик, как ты считаешь…
Внезапно инквизитор замер – по коридору в сопровождении охраны вели пленницу.
– Это – чужая, сын мой?
– Да, святой отец. Была телохранителем остроухого колдуна. И еще – она может говорить на нашем языке.