Прохладный летний бриз трепал ей волосы, глаза от него слезились, но она все равно продолжала идти, спрятав руки в карманы. В конце пляжа она повернулась и посмотрела назад. Джуд еще не ушла.
Лекси хотелось быть твердой и непреклонной, чувствовать себя оправданной за то, что пришла сюда и предъявила права на дочь. Она и чувствовала это — полную оправданность, а причины она высказала Джуд. Главная из них та, что у Фарадеев был шанс сделать Грейс счастливой, но они им не воспользовались.
Чувства вины и раскаяния никогда не покидали Лекси, вот и теперь они напомнили о себе в полной мере. Она действительно разрушила семью Фарадеев. Вначале она надеялась, что приговор ей и тюрьма принесут им облегчение, но она лучше, чем кто бы то ни было, знала, что время и расстояние не излечивают. Было наивно предполагать, что Грейс будет расти в той же обстановке, в какой росли Миа и Зак, окруженная любовью и радостью. Так что в какой-то мере в том была вина и Лекси, что ее дочь теперь несчастна.
Все это так, все это давило тяжелым грузом на Лекси, но было еще кое-что, легкость, которую она не ощущала много лет. Это была надежда — яркий луч, осветивший черноту ее вины.
Она сама сможет поднять Грейс. Она сама станет той матерью, о которой когда-то мечтала. Быть может, у них не будет денег, большого дома, дорогой машины, но Лекси лучше многих знала, что хватит и одной любви. Это доказала Ева. Ей не хотелось снова причинять боль Фарадеям, особенно Заку, никак не хотелось, но она уже дорого заплатила за свою ошибку.
Лекси остановилась, вытерла глаза, огляделась по сторонам, удивившись тому, как далеко она зашла. За ее спиной остался общественный пляж — серая полоска песка на фоне темного леса. Отсюда она уже не видела, были там люди или нет.
Она хотела повернуть назад, но вдруг заметила ярко-розовое пятно. Лекси замерла, присмотрелась.
Это оказался кукольный домик с трепещущим флажком и пластмассовой башенкой под камень.
А ведь она не собиралась сюда идти. Сама не сознавая, что делает, просто шла, шла и шла, пока не оказалась в тени огромного дерева, в двух шагах от игрушечного домика одной маленькой девочки.
Но мысленно она находилась на другом пляже, много лет тому назад, где стояла под другим деревом, вдали мелькали огни дома, а рядом была подруга и юноша, которого, как она тогда считала, будет любить всегда.
«Мы его закопаем».
«Наш секретный договор».
«Наша клятва».
«Мы никогда не попрощаемся».
Их наивность в то время сияла, как начищенное серебро. Никогда она не верила во что-то так, как верила в них троих в ту минуту.