Во-вторых, кто убил жену Лукаса — он сам или все же его взбесившийся брат? Лукас мог солгать мне по поводу того, какой именно демон поселился в душе его брата и при каких обстоятельствах он стал одержимым, потому как желал посеять в моей душе чувство вины и заставить во всем слушаться его. Но это не означало, что у него нет брата или что этот брат не имеет отношения к убийству.
В-третьих, какой маг помогал моей прабабушке и куда он исчез после ее смерти? Очевидно, что книги зачаровала не сама Элиза. Тогда кто? Кто-то, кто знал про ее увлечение запрещенными ритуалами? Хм-м… А не связалась ли моя прабабушка на старости лет с темным магом? Женщины порой идут на настоящие безумства, желая продлить жизнь и молодость.
Подумав немного, я жирно перечеркнула последние строки. Нет, если я начну думать еще и в этом направлении, то точно сойду с ума. И потом, не похоже, чтобы Элиза была озабочена своей внешностью или желала богатства. В ее жизни не было никаких резких поворотов и неожиданных событий, которые позволили бы заподозрить вмешательство демона.
В-четвертых, какую игру затеял Лукас? Почему ему так важно, чтобы я участвовала в ритуале? Неужели не нашел более простого способа для вызова демона? В конце концов, слуг у Альтиса — великое множество, и у каждого свои предпочтения, что доказывают книги Элизы. Получается, ему нужен именно определенный демон. И косвенно это подтверждает наличие одержимого брата.
Я еще некоторое время разглядывала исписанный с обеих сторон листок. Затем подчеркнула перечень вопросов и написала последний, пятый. Кого, во имя всех богов, я нашла в доме Лукаса? И почему маг так жестоко обошелся с этим несчастным?
Буквально сразу после этого в коридоре раздалась звонкая дробь каблуков, и в зал ворвалась запыхавшаяся Габриэль.
— Там… — с восторженным ужасом выдохнула она. — Ваша находка очнулась.
Я тихо ойкнула, вскочила и бросилась вслед за девушкой. Кажется, на последний вопрос есть возможность получить ответ прямо сейчас.
* * *
Гилберт, видимо, предоставил для размещения незнакомца собственную спальню, выполненную в холодных сине-фиолетовых тонах. Здесь была скупая аскетическая обстановка, присущая сдержанному в чувствах мужчине. Жесткая односпальная кровать. Одинокий книжный шкаф, в котором, видимо, хранились чудом уцелевшие драгоценные крохи от разоренной библиотечной коллекции нейны Амалии. Шторы из дорогой ткани, сейчас плотно задернутые, видимо, чтобы дневной свет не резал глаза освобожденного пленника. Письменный стол, на котором царил строгий порядок. Писчая бумага — слева, справа — чернильница, заточенные перья и небольшая изящная песочница, служащая для присыпки написанного. Да, у нас не Арилья, где больше в ходу самопишущие вещицы, придуманные магами. Говорят, там они не так дорого стоят, и их якобы могут позволить себе чуть ли не все более-менее обеспеченные горожане.