Нет, я не плакала, когда поняла, что за мной не приедут. Мне было уже шестнадцать, и я стыдилась выказывать свои эмоции в столь «серьезном» возрасте. Две недели каникул я провела в пустой гулкой библиотеке пансиона, читая все подряд, лишь бы не вспоминать про предательство. Все эти дни компанию мне составляли только слуги и Мари — пожилая и очень добрая воспитательница, которая каждый день украдкой приносила мне сладости. Но по вечерам я оставалась совершенно одна в огромной холодной общей спальне и долгие часы лежала без сна, глядя в потолок и прислушиваясь к шорохам старинного дома.
Еще через два года мое пребывание в пансионе закончилось. И опять мать не соизволила меня навестить. Лишь прислала письмо с извинениями и небольшой денежный перевод, которого бы мне с трудом хватило на дорогу до ближайшего города. Правда, в тот же вечер за мной приехала карета, но не под розой с герба рода Мюррей, а под скрещенными мечами рода Этвуд. Прабабушка Элиза, к тому времени уже овдовевшая, вновь вспомнила про родную кровь. И я искренне возрадовалась, решив, будто сейчас меня отвезут к ней и я наконец-то обзаведусь семьей. Как выяснилось чуть позже, мои надежды оказались тщетными. Суровый молчаливый возница доставил меня в Батфилд — небольшой портовый город, где я совершенно неожиданно получила должность личного секретаря и компаньонки у Джоанн Атчесон, давней знакомой моей прабабки. Как ни странно, но мы весьма сдружились. Милая смешливая старушка вела оживленную переписку с половиной Итаррии и сопредельных стран. При этом она щедро платила за мою работу и порой чуть ли не насильно выпроваживала меня из дома на прогулку, приговаривая при этом, что свежий морской воздух полезен для молоденьких девушек. Мне не нравилось только одно — ее отчаянное желание устроить мою личную жизнь. За те два года, которые я проработала у нее, она перезнакомила меня, наверное, со всем своим мужским окружением. Беда заключалась лишь в том, что все знакомые Джоанн были раза в три меня старше, поэтому по вполне понятным причинам я не разделяла их матримониальные планы в отношении себя. Но мне поневоле приходилось присутствовать на многочисленных чаепитиях, более всего напоминающих смотрины, слушать очень умные и очень скучные разглагольствования важных господ о внешней политике нашего короля Альберта Первого, а потом всеми возможными способами уклоняться от свиданий, которые эти самые господа пытались мне навязать.
Не знаю, к радости или к огорчению, но вскоре Джоанн пришлось поумерить свой пыл. Преклонный возраст все-таки давал о себе знать, и она сосредоточила все внимание на своем здоровье. В доме поселился душный запах лекарств и быстро прогрессирующей болезни.