— Нет, мэм. Нет, мэм, я ничего не знаю об этом.
Ноа нахмурился, увидев рисунок на листке.
— Это похоже на колдовской рисунок, — заявил он.
Женщина едва сдерживала нетерпение.
— Да нет, колдовство тут ни при чем, — проговорила она. — Это… это из тетради с медицинскими заметками. Лиза, прошу тебя, постарайся вспомнить, где ты его нашла. Мне известно, что ты вынесла листок из дома и бросила в гору мусора. Это очень важно для меня!
Кэролин видела, что лицо негритянки отражает целую бурю охвативших ее чувств. После долгого молчания девушка пожала плечами:
— В тот день, когда я упала с лестницы, я видела, что листок валяется в холле. Я тоже решила, что это какое-то колдовство.
— Судя по виду, он долго провалялся там, — сказала Кэролин, осторожно разглаживая смятый листок. — Понятия не имею, зачем надо было вырывать страницу из его тетради. Ты больше ничего не хочешь мне сказать?
Глядя на хозяйку безумными глазами, Лиза покачала головой.
— А ты не находила каких-нибудь книг или других листков?
Девушка повесила голову.
«Вот спасибо! Что все это значит? — думала Кэролин. — Найти страницу из тетради отца после того, как привиделось, что его обвинили в убийстве…» Все еще дрожа, Кэролин устроилась возле очага на ночлег. Она быстро уснула, но всю ночь ее преследовали сны о том, как, обнаженная и беспомощная, она лежит перед человеком с хищным лицом, одетым в черный плащ.
На следующий день Óна пришла в Тимберхилл рано утром. Женщина приготовила еду на весь день и занялась постелью Кэролин на втором этаже. Она ни слова не сказала о причине своего отсутствия накануне, а Кэролин была так напугана, что не решилась спросить ее.
Наконец окна и лестницы были починены, в нижних комнатах убрано, так что они смогли впервые пообедать в столовой.
Шли дни. Кэролин просыпалась с таким чувством, словно Эван ночи напролет снился ей, хоть она и не помнила толком своих снов. Надо сказать, женщина была весьма разочарована тем, что он не приехал в Тимберхилл, чтобы отвезти ее назад в Филадельфию, поэтому она решила написать ему.
Взяв перо и бутылочку чернил, Кэролин ушла в промерзшую столовую и принялась за послание. Задумчиво опустив перо в светло-коричневые чернила, она обдумывала содержание письма. А когда женщина написала дату в верхней части листка, она вдруг вспомнила, что прошел ровно месяц со дня смерти Форреста. Бедняга.
Но вот Кэролин начала писать. «Мой дорогой Эван, — вывела она на бумаге. — Пожалуйста, постарайся понять, почему я второпях уехала из Филадельфии. Я поселилась в Тимберхилле, со мной все хорошо. Ты был прав, говоря, что меня плохо встретят здесь. У меня было много неприятного. Сайлес еще не приехал, поэтому я решила остаться тут до весны. Спасибо тебе за долготерпение. Все время думаю о тебе.