Смешавшись под внимательными взглядами собеседников, Иван делано закашлялся и лишь затем выдал вердикт, в свою очередь немало смутивший окружающих:
– Я, конечно, лезу не в свое дело, но… По отдельности вам не выстоять, а объединиться вы сможете, только если и вправду поженитесь.
– Кхе… – поперхнулся Твердята. – Я жену свою лишь недавно схоронил…
– Сочувствую, воевода, но даже если бы ты был еще женат, то совет тебе тот же дал бы. Не столь еще церковь христианская лютует, чтобы обращать на такие мелочи внимание. Иначе не закрепишься ты в Дивных горах, и изведут там ясов под корень. Теперь у них в степи лютый враг… У кого в верховьях Дона, говоришь, летние пастбища?
– На правой стороне Дона Токсобичи и Отперлюевы ходят, а на левой Ельтукове, – ошеломленно кивнул головой Твердята. – Степь как раз за Дивными столпами начало свое берет.
– Росмик, переведи мои слова о замужестве своей сестре… Только пусть не горячится, силком ее никто не тащит!
Иван встал и вытащил свой нож, медленно подходя к лежащим пленникам. Волнистая зубчатая заточка на одной из режущих кромок чуть расширяющегося к носку лезвия всегда привлекала взгляды воинов. Вот и на этот раз русы завороженно уставились на клинок, вместо того чтобы волноваться о своей судьбе.
Однако насладиться зрелищем полусотник им не дал. Он уже все для себя решил, и теперь ему оставалось воплотить задуманное в жизнь, было это ошибкой или нет. Свистнув стоящей в отдалении охране, он по очереди перерезал веревки всем пленникам.
Воронежцам и их союзникам была нужна крепость, стоящая заслоном между степью и окрестными землепашцами, а значит, им был нужен цемент, который поможет поднять ее стены без сильных трудозатрат, не заботясь о точной подгонке меловых блоков. Да и сам белый камень можно пилить, благо хорошее выксунское железо на подходе. Вдаваться в технические детали или задумываться о том, сумеют ли воронежцы удержать свой форпост на границе степи, Иван не хотел. Если уж бывшие беловежцы не смогут этого сделать, то и никто не сможет. Он увидел цель и шагнул ей навстречу.
Заметив, что Росмик уже перевел его слова Азе, и видя, что пленники еще растирают свои занемевшие конечности, он продолжил уговоры своенравной яски.
– Пусть подумает, ведь не впервой половцам или ясам мешать свою кровь с русской… Да и какой уж такой русской! В каждом втором из вас печенег или торк сидит, так, Твердята?
– Да я выборный воевода! – пробормотал воронежец, не обращая внимания на прозвучавшие слова, и торопливо пояснил, косясь на Росмика, который тем временем о чем-то горячо спорил со своей сестрой: – Вечор есть власть, а днесь уже может не быть! Да и кому я такой старый нужен! И кто из нас над всем будет стоять?