Тревожило и то, что камера вместе с кассетой кому-то несомненно досталась. Этот кто-то имеет возможность просмотреть пленку, то есть получить вещественные доказательства поджога…
Но сейчас надо было срочно уходить. Пока не появились вездесущие и обожающие опасности пожарные. Человек еще раз вздохнул, с досадой подумав, что пожарные, в отличие от него, любят лишь собственную славу, а не сам огонь, который стараются поскорее потушить. Ничего! Они еще за это заплатят!
Теперь Энн разговаривала с Россом почти каждый день. Порой они случайно встречались в полусгоревшем доме, иногда ужинали вместе или перезванивались по телефону. Когда-то существовавшие родственные отношения восстановились, чему Энн была очень рада.
Она снова и снова просила Росса рассказать о всех подробностях гибели матери и брата. Интересовалась и серьгами. Но чем больше Энн думала о той страшной трагедии, тем более нелепой представлялась ей вся ситуация. Почему мать и Джесси сели в машину без нее? Ведь ехали-то они на праздник, посвященный окончанию ею колледжа! Отчего же забыли взять с собой саму героиню события?
Дальше. Почему ее мать надела только одну серьгу? Или еще загадка, может быть, самая непонятная: почему пропала вторая серьга? Кому она могла понадобиться? Полиция недоуменно пожимала плечами и старалась от всего отмежеваться. Ведь никто не пострадал, имущество не разграблено. Что еще нужно?
Энн смотрела на это совершенно другими глазами. Она была уверена, что все случившееся сейчас было связано одной цепью с трагедией десятилетней давности. Хотя и не знала, каким образом. Поэтому фактический отказ полиции дальше расследовать дело казался ей странным, если не подозрительным.
Росс тоже не мог ничего толком сказать, и чем больше Энн настаивала, тем смущеннее и даже раздраженнее он выглядел. В конце концов она решила оставить отчима в покое.
Но забыть об этом Энн не могла. Так же, как и кое о чем другом…
Прошла неделя с тех пор, как Ной поцеловал ее на берегу океана. Поцеловал так, как никогда раньше. При одном воспоминании об этом у Энн подкашивались колени и начинало бешено колотиться сердце.
После встречи в его кабинете она еще ни разу не говорила с Ноем, хотя мельком они виделись постоянно. Если бы чувство Энн было простым увлечением, оно давно бы уже угасло. Но этого почему-то не происходило. Что-то вселяло в нее уверенность, что рубеж уже пройден. Если бы только она могла сказать то же самое о чувствах к ней Ноя…
Всякий раз, когда они оказывались вдвоем в комнате, Энн чувствовала на себе взгляд его темно-коричневых глаз. Порой ей казалось, что они думают об одном и том же.