– Господи! – снова ахнула Марго и срочно налила по третьей. – И?
– И ничего. Утром проснулась, в термобелье, закутанная в одеяло как младенец, а надо мной Денисов нависает с чашкой чая с вареньем. Всё, конец истории, – Татьяна Георгиевна молча хлопнула третью стопку и снова стала стучать по клавишам, поглядывая в пыльные документы из архива.
– Как – ничего?! Как так вышло? Что это было?
– Да ничего не было. Я налакалась абсента. Из домика вышел Денисов. Сел рядом и погладил меня по голове. Я вцепилась в него мёртвой хваткой и два с лишним часа не выпускала из когтей. Когда он понял, что нам обоим скоро придёт кирдык – то просто занёс меня в домик, как полено. Ну и переодел, укутал. Ухаживал, в общем.
– Нет! Это всё вовсе ни ничего! Это всё не просто так! – серьёзно сказала Марго.
– Ой, я тебя прошу! Денисов сказал, что я, когда он меня переодевал в термобельё, его буквально изнасиловала. То есть – сперва я его практически изнасиловала, а потом он меня уже – переодел. Я этого совсем не помню. Ужас! Получается, я способна измочалить весьма молодого и выносливого мужика в тряпки – и совсем, напрочь этого не помнить!.. Марго, просто я всегда очень остро горюю в… в этот день года. Особенно – в этот день года. Плюс пражский абсент, то есть – тетрагидроканнабиол, читай: марихуана. Плюс схожий по фактуре и на ощупь мужик. Вот тебе и всё про «не просто так». То есть – ничего, – отмахнулась Мальцева, давая Маргарите Андреевне понять, что разговор окончен.
Марго встала и, фыркнув, вышла из кабинета. Мальцева перестала стучать по клавишам, и налив себе ещё коньяка и прикурив сигаретку, задумчиво произнесла вслух:
– Но это был такой «эффект присутствия», от которого трогаются рассудком…
Дверь приоткрылась и в неё снова всунулась Марго.
– Если захочешь об этом поговорить – я сегодня дежурю!
– Марго, оставь меня в покое! Мне тут до утра сидеть, и, дай бог, с одним месяцем размахаюсь!
Дверь снова закрылась и тотчас же открылась снова:
– Танька, а Танька…
– Ну что тебе ещё?!
– А ты интерна как в постели зовёшь? Интерн? Денисов?
– Да никак я его в постели не зову! У меня в постели всегда мужики говорят. Я – молчу!
– А когда ты его, отмороженная, насиловала, ты его как звала?
– Не помню! Я даже не помню, что я его… Марго, дай спокойно поработать! – И Мальцева, смеясь, запустила в дверь неидентифицируемым лиловым плюшевым чучелом, забытым тут пенсионеркой-заведующей. Маргоша ловко захлопнула дверь, и по тёмному коридору пустынной женской консультации разнёсся её низкий, практически демонический хохот. Засни тут на стульчике какая беременная – от ужаса бы рожать начала. Чего только порой с людьми не творит их собственное воображение.