– Кто автор, Аня?
– Ой, не знаю, – отвечает польщенная золовкиным интересом невестка, а потом признается: – Сама.
– Сама? – вскакивает со стула Николаша и с гордостью перехватывает гитару. – Ну ты даешь, мам!
– Теперь ты сыграй, – просит его Анна, и в результате Олимпиада превращается в почетного гостя, к вящему удовольствию которого преподнесли музыкальный подарок, да не один.
Олимпиаде все это не нравится. Она морщится, но, по негласному уговору, хлопает в ладоши, хотя хочется хлопнуть по губам нетрезвых мальчиков.
Расходятся поздно. Анна умело укладывает нагрузившегося мужа на диван и тоном, не терпящим возражений, приказывает золовке:
– Со мной спать ляжешь.
Липа молча кивает.
– Только предупреждаю, – строго ставит ее в известность невестка. – Я храплю. Если чего – буди.
– Я тоже храплю, – вдруг признается непогрешимая Олимпиада и с облегчением вздыхает: – А я боялась, думала, усну, захраплю, мешать буду…
– Не будешь, – успокаивает ее Анна и вытаскивает из Антошиного пиджака слуховой аппарат: – Видишь, вот. Снял, чтоб от шума в ушах не трещало.
– И давно это у него? – искренно огорчается Липа.
– Да вот уж как лет семь. Вот как ты на него обиделась, так и купили. Он еще говорил, это, мол, меня Бог наказал. Был болтливым – стал глухим. Вот как! – Анна делает таинственное лицо и начинает собирать грязные тарелки.
– Давай помогу, – предлагает ей Олимпиада и, не дождавшись ответа, принимается за дело.
Во время уборки золовка и невестка почти не разговаривают друг с другом: каждая делает свою работу. Анна моет, Олимпиада вытирает.
– Не терплю, когда не убрано! – пытается перекричать шум воды Антошина жена. – Ночь спать не буду, а уберу.
Липа в знак согласия качает головой, а потом разглядывает рюмки на свет: чисто ли?
Когда уборка закончена, две пожилые женщины сидят за кухонным столом и смотрят в темные стекла, в которых сами же и отражаются. Складывается ощущение, что их и не двое, а четверо: хочешь – к собеседнику обращайся, хочешь – к его отражению. Какая разница?
– А ты чего, Лип, приехала-то? – вдруг догадалась поинтересоваться Анна, но сделала это тоном крайне миролюбивым.
– Чего приехала-то? – переспросила Олимпиада.
– Ну…
– Думала, что встретиться, а вот сегодня-то поняла – попрощаться. В последний раз, видно.
– Это чего ж ты такого-то сегодня разглядела? – грубовато произнесла Анна, пытаясь отогнать от себя тревогу.
– Да я всегда это видела, – непонятно ответила золовка.
– Чего видела-то? – напугалась Аня.
– Точнее – не видела ничего. Раньше вот думала: родит мне Ксения, буду нянчиться, нужна буду.