Другое соображение, заслуживающее внимания, касается положения Франции как приморской страны. Так как на море господствует Англия, то отсюда вытекает значительная чувствительность Франции вдоль всего Атлантического побережья и, следовательно, более или менее сильное занятие его войсками. Как бы ни была слаба эта береговая охрана, все же она увеличивает втрое протяжение границ Франции, и это не может не отвлечь значительные силы от французских армий, действующих на театрах войны. 20000 или 30000 свободных десантных войск, которыми Англия могла бы угрожать Франции, потребовали бы, пожалуй, двойного или тройного количества французских войск, причем пришлось бы подумать не только о войсках, но и пушках, денежных затратах и прочем необходимом для флота и береговых батарей. Допустим, что англичане на это затратят 25000 человек.
Таким образом, наш план войны слагается совершенно просто и сводится к следующему:
1. В Нидерландах сосредоточиваются:
пруссаков 200000 человек
нидерландцев 75000 человек
англичан 25000 человек
северогерманских
союзных войск 50000 человек
Всего: 350000 человек
Из них приблизительно 50000 человек расходуется на занятие пограничных крепостей, и остается 300000 человек для движения на Париж и генерального сражения с французскими армиями.
2. 200000 австрийцев и 100000 южногерманских войск сосредоточиваются на верхнем течении Рейна, дабы вторгнуться во Францию одновременно с нидерландской армией и наступать в направлении верхнего течения Сены, а оттуда на Луару, дабы также дать неприятельской армии генеральное сражение. На Луаре оба эти удара могут быть объединены в один.
Этим мы установили главное [90] ; то, что нам еще остается сказать, касается преимущественно тех ложных идей, которые мы хотели бы устранить, и заключается в следующем:
а) Основная тенденция полководца должна сводиться к тому, чтобы добиваться намеченного генерального сражения и дать его при такой обстановке и при таком соотношении сил, которые обещали бы решительную победу. Для осуществления этого намерения нужно жертвовать всем, стараясь обойтись при осадах, блокадах и выделении гарнизонов возможно меньшим числом войск. Если союзники вздумали бы, подобно Шварценбергу в 1814 г., вступив на неприятельскую территорию, тотчас же разойтись по эксцентрическим радиусам, то все пропало бы. Последнее не случилось в 1814 г., но союзники обязаны этим лишь бессилию Франции в то время. Наступление должно походить на мощно вгоняемый клин, а не на мыльный пузырь, раздувающийся, пока не лопнет.
б) Швейцарию надо предоставить своим собственным силам. Если она останется нейтральной, то мы будем иметь на верхнем течении Рейна хорошую опору для обеспечения фланга. Если на нее нападет Франция, то пусть Швейцария сама защищает собственную шкуру, к чему она во многих отношениях вполне пригодна. Нет большей нелепости, как, исходя из того, что Швейцария представляет наиболее высоко лежащую страну в Европе, приписывать ей какое-то решающее географическое влияние на военные события. Такое влияние может осуществляться лишь при некоторых редко встречающихся условиях, которых в данном случае налицо нет. В то время как французы подвергаются нападению в сердце собственной страны, они не могут вести сколько-нибудь сильного наступления из Швейцарии ни против Италии, ни против Швабии; менее всего может играть при этом роль возвышенное положение Швейцарии. Преимущества стратегического командующего положения сказываются прежде всего и главным образом при обороне, а то, что от этого значения остается для наступления, может проявиться лишь в каком-нибудь одном ударе. Кому это неизвестно, тот не продумал вопроса до полной ясности; и если в будущем в совете властителя и полководца обретется ученый офицер Генерального штаба, который начнет излагать с озабоченным челом подобную мудрость, то мы заранее заявляем, что это претенциозный вздор, и от души желаем, чтобы в том же совете оказался добрый рубака, дитя здравого разума, который заткнул бы ему рот.