Никто тогда не знал, что оно было задумано поэтом ещё до войны под впечатлением документальной кинохроники, показывавшей варварские бомбардировки гитлеровской авиацией испанского города Герники и столицы Польши Варшавы. Разум отказывался верить, что нечто подобное может когда-нибудь случиться и с нашими городами. По свидетельству Е. Долматовского, именно тогда В. Лебедев-Кумач записал в своём блокноте первые строки будущего стихотворения:
Не смеют крылья чёрные
Над Родиной летать...
Постепенно к этим первым строкам добавлялись другие. Но как только было объявлено о начале войны, Лебедев-Кумач немедленно взялся дорабатывать начатое стихотворение с учётом новых реалий. Работа была упорной, каждая строчка переделывалась по много раз. И лишь огромный опыт поэта, накопленный за годы работы в жанре советской песни, позволил ему завершить стихотворение «Священная война» в столь короткий срок.
Уже на третий день войны, 24 июня по решению Советского правительства три группы Краснознамённого ансамбля красноармейской песни и пляски Красной Армии выехали на Западный, Юго-Западный и Южный фронты. Четвёртая группа во главе с руководителем ансамбля А. Александровым осталась в Москве для работы на радио, призывных пунктах, в воинских частях и госпиталях. Впоследствии сын руководителя ансамбля - Б.А. Александров в своей книге «Песня зовёт» вспоминал:
«Центр жизни ансамбля переместился в здание Дома Красной Армии. Теперь здесь был наш штаб, наш кров. Уже с раннего утра начинались занятия, репетиции... Однажды утром, во время завтрака, к А.В. Александрову подошёл политработник с газетой в руках.
— Александр Васильевич, тут для вас есть замечательное стихотворение Лебедева-Кумача. Может, напишите песню?
Отец взял газету, прочитал стихи и, забыв обо всём, уехал домой сочинять песню. К вечеру она была готова. Ночью вызвали артистов ансамбля и тут же, в репетиционной комнате, написав ноты на доске, выучили её.
Музыка с её призывным настроем, с интонациями клича, зова была созвучна стихам, правде каждой строфы и несла в себе такую могучую силу и искренность переживания, что певцы и музыканты порой от спазм, сжимающих горло, не могли петь и играть, испытывая сильное душевное волнение.
Вставай, страна огромная,
Вставай на смертный бой
С фашистской силой тёмною,
С проклятою ордой...
Утром следующего дня, едва успев родиться, «Священная война» начала выполнять свой солдатский долг. На Белорусском вокзале в людской тесноте и продымленной духоте, среди суеты и нескладности последних прощаний, её голос зазвучал подобно набату, клятве, присяге. Все, кто в эту минуту находился там, заслышав первые звуки, поднялись, как один, и, словно в строю, торжественно и сурово прослушали песню до конца, а когда она окончилась, на какое-то мгновение замерли, завороженные звуками, а затем раздались оглушительные аплодисменты, горячая просьба повторить. В замечательный миг своего общественного рождения эта песня сразу стала необходима людям: они требовали повторения, и только после того, как добрая половина присутствовавших, уже подпевала ансамблю, запомнив мотив и слова, «Священная война» уступила место другим песням».