– Джимми, любимый! – вдруг раздалось из толпы сверху: Лили пыталась пробраться к чемпиону. Ни репортер, ни работающая камера не могли ее остановить.
Он помахал ей рукой и снова повернулся к камере:
– Окей, – улыбнулся победитель, – давайте делать историю!
Выпрыгнув из машины, он шагнул вперед:
– Дело было так…
И тут я заметил, что все это время автомобиль продолжает работать на холостом ходу. Джимми стоит от машины на таком же расстоянии, на каком мог бы находиться автомобиль соперника. Шлем имеет такую же яркую пеструю раскраску, как и гоночная машина – для бортового компьютера этого вполне достаточно. И, что самое ужасное, пытаясь поставить шлем на капот, мозг Джимми мог испускать такие же электромагнитные волны, как и при команде «Ударь!». Он ведь собирается приблизить шлем к машине, а значит, и ее – к шлему. Неважно, что он не внутри – компьютеру все равно, занято ли водительское место.
– Шлем! – закричал я что есть силы. – Джимми, брось шле-е-ем!!
Джимми повернулся на крик. Но в этот момент Лили выбралась из толпы и бросилась ему на шею. Шлем остался у него в руках. Машина рявкнула и прыгнула на них, мгновенно припечатав счастливых супругов к бетонной стене. Оператор и репортер успели отпрыгнуть в разные стороны, но камеру спасти не удалось.
Я не помню, кричал ли я в тот момент, да и вообще не помню, что делал. Но когда я смог спуститься вниз и подойти к месту трагедии, под ноги мне выкатился шлем Джимми, цел и невредим. Я нагнулся и поднял его. В моих руках был шлем победителя. «Не успела Лили похвастаться подружкам», – почему-то пришло мне на ум.
Он заглянул в зал и сразу увидел Катюшку. Она подписывала программку худощавому пареньку, а рядом в очереди стояли еще двое. Ничего удивительного в раздаче автографов не было – это ее первая персональная выставка в одной из самых престижных галерей Атланты. И все же он был горд: его дочь раздавала автографы! Осознавать это было необыкновенно приятно.
Аркадий всегда чувствовал, что его гены не должны были подвести Катю. Он знал это даже тогда, когда шестнадцать лет назад детский врач озвучил свою озабоченность в том, что двухлетняя девочка все никак не начинает разговаривать. У него проблемный ребенок? Он напрочь отказывался в это верить. Этого не могло быть. Это же его, Аркадия, дочь и у нее все должно быть по самому высшему разряду. Конечно, половина генов у Кати была все же от Аллы, а та никогда не была семи пядей во лбу… Но справедливости ради надо сказать, что это не помешало ей тогда нырнуть в груду книг о развитии детей. Жена, в то время еще не бывшая, окунулась в проблему с головой. Первым делом она «зависла на телефоне» в поисках логопедов, детских психологов, врачей. В доме в огромных количествах появились какие-то пищевые добавки, витамины, журналы по психологии. Он во все это не вникал. Голова была занята работой, научной деятельностью, да и физикой, в конце концов. Не мог он уделять столько времени и сил борьбе за слова и простые предложения. Есть люди, которые так могут. Аркадий не мог. А энергичная Алка ждала от него домашних подвигов, и с каждым днем он отдалялся от нее все дальше и дальше. Однажды утром Аркадий в очередной раз проснулся от пронзительного Катькиного плача и понял: он просто не создан для семьи. Эта жизнь – не для него. Точка. И он ушел. Так было лучше. И для него, и для всех.