Приоткрыв дверь и отметив, что на горизонте посторонних нет, как правильная нежить решила отправиться для начала налево - именно с той стороны тянуло чуть более насыщенным страхом и болью и меня словно на ароматы свежей выпечки поманило к лестнице, ведущей вниз. Так-так-так...
Двадцать одна ступенька и новый коридор. С запертой дверью. От кого и что прячем? Расфокусировав зрение, ухмыльнулась - печати запрета, отвода глаз и небытия, но эманации боли уже достигли той критической отметки, когда печатей третьего уровня силы недостаточно. То, что находится за этой дверью, превысило уровень печатей и теперь они держатся практически на последнем издыхании. Достаточно лишь небольшого толчка... последней капли... последней смерти... и хозяину этой лавочки не поздоровится. Ага, до смерти.
Нет, ну кто их учил, а???
И снова, нити оповещения на себя, печати укрепить, чтобы их хватило хотя бы до моего ухода и я тяну ручку двери на себя, чтобы уже через секунду окунуться в океан мучений всех тех жертв, что были замучены и убиты в этом помещении. Сладко, вкусно, умопомрачительно...
И горько.
Когда волна эйфории схлынула, оставив противную горечь тлена на губах, я открыла глаза и внимательно осмотрела помещение. Довольно большое, поделено не несколько секторов, впрочем весьма условно - почти в центре небольшое возвышение порядка десяти квадратных метров, на нем наверняка проводились все завершающие ритуалы, справа несколько больших клеток для жертв, причем кажется в паре их них кто-то был, чуть дальше хирургический стол, пока пустой, а слева...
Какая прелесть! Совсем небольшой стеллаж, но с такими милыми сердцу вещичками, как ритуальные принадлежности, несколько книг, свечи, мелки, камни силы и о чудо (!) парочка заготовок под жезлы!
Моя прэ-э-элесть!
Судорожный всхлип отвлекает от любования и я раздраженно поворачиваю голову к клеткам. Кто тут у нас? Всего несколько шагов и я мрачнею и с трудом удерживаюсь от скрипа зубами. Ребенок.
Не могу понять - мальчик или девочка, ему слишком мало лет - от силы годика три-четыре, но уже отсюда видно - ребенок замучен и жить ему осталось от силы два восхода солнца. Еще один всхлип и малыш поджимает под себя изрезанные рунами ножки. На секунду задержавшись на знаках взглядом, кивнула сама себе - я знаю, что с ним собираются делать.
Вот только не будет этого.
Рука на запирающую печать и дверь клетки отъезжает в сторону. Не скажу, что я вовремя, но время еще есть - умирать малышу рано, в таком возрасте жизнь обязана жить, а не существовать и уж тем более не умирать.