Света никак не могла отделаться от ощущения, что кто-то, могущественный и бессердечный, отнял у нее и волосы, и здоровье, и энергию, и умение легко и как бы между прочим делать все эти пустячки, вроде искусственных цветов и салатиков, и отдал Нине. Теперь она пользуется украденными у Светочки талантами и решительно не хочет компенсировать допущенную несправедливость безграничной любовью, заботой, подарками, вовремя поднесенной рюмочкой…
От этих мыслей становилось совсем плохо, и в один прекрасный момент перед Светой во всем своем ужасе открылась горькая правда: Нина ее просто не любит! Не любит! За все эти пять с лишним лет, которые Света ее обожала, прибавляла ей зарплату, продвигала по должности, отпускала, если та просила, Нина так и не оценила ее нежных чувств, не привязалась к ней всей душой, как Маша, а просто ходила в офис по обязанности, потому что надо было зарабатывать на жизнь, а Свету рассматривала как орудие для создания своего благополучия…
Эта мысль свалилась на бедную Свету в один из поздних промозглых октябрьских вечеров, когда, наконец, с рыбалки вернулся Евсеев с собакой. Оба были немыслимо грязны, словно собрали на себе всю волжскую тину. Свете за полночь пришлось мыть пса, старавшегося обтереть об нее липкие от глины лапы, стирать всю потную мужнину жуткотищу, после этого скрести ванну и подтирать прихожую, мучительно соображая, почему она не живет так легко, богато и беспечно, как эта особа.
Утром, невыспавшаяся и злая, Света в курилке попыталась обратиться с этим вопросом к Гаповой. Та не поняла ее и стала допытываться, зачем ей, Свете, надо сравнивать свою жизнь с существованием другой, совсем не похожей на нее женщины, и с чего она взяла, что у Нины такая куча денег, а главное, зачем ей так уж необходима Нинина любовь — не бюллетенит, не пьет, не погуливает, работает, и ладно. Света обиделась и еще раз исключила Гапову из числа подруг, тем более Гаповой тоже жилось слишком легко: ей, в отличие от Светы, не надо было постоянно голодать, чтобы поддерживать фигуру, — она была сухопарой от природы. Кроме того, у Гаповой были густые, пышные волосы, а это тоже было совершенно непростительно.
Света поплелась к Наташе в цокольный этаж и, вызвав покурить, пожаловалась и ей. Наташа, будучи постарше и помудрей, проявила больше понимания и спросила: а чего бы ей хотелось — чтобы Нина уволилась?
Нет, этого Свете не хотелось совсем. Неизвестно, кто бы пришел на ее место — опять чья-нибудь дочка с кошмарным языком, которая год будет входить в курс дела, а потом еще и свалит в декрет… Нет, это был не выход…