Эмма обернулась к критской женщине, которая разводила руками и, казалось, приглашала ее осмотреть комнату. Пол был выложен плиткой. Узорчатые шторы на окнах. Кровать под тканым покрывалом, стол, несколько стульев. На белых стенах висела пара живописных критских ковриков и одна или две религиозных картинки.
Эмма еще раз спросила на правильном греческом: — Девушка на фотографии — она останавливалась здесь?
Критянка кивнула.
— Ne, — и тут она затараторила очень быстро. Единственные слова, которые смогла разобрать Эмма были: — Одна неделя, восемь тысяч драхм.
Эмма вздохнула в отчаянии. Критянка была явно убеждена, что Эмма сама хочет снять комнату. Она огляделась вокруг себя. Это было изумительное жилище, напоминавшее орлиное гнездо. Ей нравилось думать, что Алтея выбрала именно это место.
— Epharisto poli, — сказала она, улыбаясь критянке и продвигаясь к двери. Что толку было пытаться добиться чего-то еще. И тогда критянка коснулась ее руки, стараясь привлечь ее внимание к шкафу.
— Да, — снова улыбнулась Эмма. — Очень хорошая комната.
Но критянка уже что-то доставала с полки. Это была пара карандашных набросков. На них были изображены крыши, видные из окна. Сердце Эммы забилось. Алтея хотела изучать искусство. Могли ли эти забытые картинки принадлежать ей? Она перевернула листы. Ничего, никакой подписи.
Эмма показала на фотографии Алтеи, которые держала в руке, и потом на карандашные наброски.
— Эта девушка нарисовала эти картины? — спросила она.
Критянка пожала плечами. Они постояли еще несколько мгновений, уставившись друг на друга во взаимном непонимании. Терпение критянки подходило к концу, и Эмму потихоньку оттесняли в холл к входной двери.
Эмма поздно вернулась в отель и обнаружила, что все постояльцы, включая леди Чартерис Браун, уже за ужином.
— Боже мой, где ты пропадала?
Эмма была не уверена, стоит ли что-нибудь говорить леди Чартерис Браун в такой момент о комнате, которую она мысленно окрестила «гнездо Алтеи».
Она сказала только:
— Смотрела комнаты.
— Безуспешно, естественно, — заявила старая леди. Вопроса, на который необходимо было бы отвечать не последовало.
Подали суп, который буквально пищал от жара.
— За мной хорошо присматривали в твое отсутствие, — сказала леди Чартерис Браун. — Этот очаровательный молодой человек…
Прошло несколько мгновений, прежде чем Эмма сообразила, что очаровательным молодым человеком для леди Чартерис Браун был вовсе не Ник Уоррендер, а Уолтер Фередэй.
— Он купил мне джина с шипучкой и представил мне такую приятную пару — профессора и миссис Хэллидей. После ужина здесь будет нечто, что мистер Фередэй называет представлением среди публики, и был столь любезен, что пригласил нас присоединиться к вечеринке.