— Я уже получил самый главный свадебный подарок.
— Должен признать, — заметил Тейлор, — что и то и другое сразу — это что-то вроде премии. Мне пришлось ждать три года, пока моя жена подарила мне вторую половину.
Линн заметила, что только Клифф не улыбнулся словам ее брата; убрав руку, он отошел и сел на стул в нескольких футах от нее.
Она понимала: в глазах Клиффа ребенок вовсе не является желанной и долгожданной премией, но надеялась, что со временем он полюбит их еще не родившегося первенца так же, как уже любит его она.
Если это и произошло, то Клифф не подавал виду. Напротив, он вел себя так, будто ничего не случилось. Он был добр, заботлив и предупредителен, исполнял все ее желания и прихоти. В постели он по-прежнему оставался для нее лучшим любовником, о котором она могла только мечтать, и она всячески пыталась угодить ему.
Только в его объятиях она в полной мере проникалась сознанием того, что он любит ее. Она чувствовала в нем глубокую неразделенную страсть и боялась, что не сможет до конца утолить ее. Ей чудилось, что он любит ее с отчаянием обреченного, для которого каждая ночь может оказаться последней. Не является ли это последствием его неудачного брака? Что, если он не может до конца довериться ей именно потому, что Джулия ушла от него и теперь и от нее, Линн, он не ждет ничего хорошего? Как доказать ему, что она будет любить его вечно? Или это следствие неких подавленных воспоминаний из далекого детства? Она ничего не знала об этом отрезке жизни Клиффа, кроме того, что детство у него было несчастным.
Время от времени Линн пыталась вызвать его на откровенность, но он уходил от ответов, спешил переменить тему разговора, смеялся и говорил, что его бесславное прошлое не достойно высокопарных слов. И ей не осталось ничего другого, как только идти у него на поводу. Ему, казалось, нравилось помогать ей обставлять детскую; когда она показывала ему вещи, которые покупала для будущего ребенка, Клифф в недоумении качал головой.
— Не может быть, чтобы человек был таким маленьким, — бормотал он, когда они распаковывали очередной сверток.
— Таким он будет недолго, — соглашалась она. — Но первые месяца два даже вот это, — она показала ему красные в белую полоску крохотные пинетки, — будет ему великовато.
— А почему ты называешь ребенка «он»? Разве ты не хочешь девочку вроде Аманды?
За прошедшие несколько месяцев Клифф и Манди успели подружиться. В канун Рождества, когда ей не хватало недели до одиннадцати месяцев, малютка поразила всех — мать, отца и тетку, — предприняв первую попытку самостоятельно ходить. Она протопала от кофейного столика до колена Клиффа, за которое и уцепилась с торжествующей улыбкой. Правда, вид у нее при этом был несколько перепуганный.