Усталые путники, пожилой и юный, расположились у подножия трех деревьев в самом сердце пустыни. Те искренне пытались дать как можно больше тени и даже полагали, будто им это удается. Люди, впрочем, не замечали этих усилий. Ну, деревья и деревья — жалкие и чахлые, как вся пустынная растительность.
— Я так надеялся на оазис, — ворчливо проговорил пожилой путник. — А тут какие-то три палки из песка торчат…
"Три палки? Это он про нас?" — удивленно спросило Молодое Дерево у своих собратьев.
"Да нет, что ты… — неуверенно отозвалось Старое Древо. — Мы же великолепны — величественны и раскидисты".
— Перестань, — возразил своему недовольному спутнику юнец. — Скажем спасибо за то, что есть. Все-таки тень.
— Тень?! — возмущенно выкрикнул пожилой. — Это ты называешь тенью?! По-твоему, эти жалкие прутики, что торчат вместо веток, способны давать тень?!
"Прутики? Это он про МЕНЯ?" — ужаснулось Ветвистое Деревце, и другим деревьям показалось, что оно сейчас расплачется от обиды.
— Надо же — ожидать увидеть оазис, а вместо этого обнаружить три одиноких дерева! — продолжал разоряться пожилой путник.
"Что значит одиноких? Нас трое! Мы — лес!" — заметило Старое Древо с негодованием.
— Три одиноких, жалких, мелких, чахлых кустика! — уточнил пожилой.
Эти слова вызвали бурю возмущения у деревьев, те от волнения и гнева заговорили одновременно.
Молодое Дерево: "Как он смеет называть нас мелкими?! Наши корни уходят так глубоко под землю, как никому более не под силу! Иначе как бы мы поили себя?"
Ветвистое Деревце: "Как он может называть нас чахлыми?! Это оскорбление!"
Старое Древо: "Это мы-то жалкие?! Мы говорим по ночам со звездами, и мы — жалкие?! Кустики?! Да как он смеет! Мы — лес!"
"Мы — лес!" — вторили ему Молодое Дерево и Ветвистое Деревце.
— Успокойся, — попытался урезонить юнец своего разошедшегося приятеля. — Ну что ты, в самом деле… Давай лучше о приятном. Ведь мы возвращаемся не с пустыми руками. С нами алмазы, а это означает, что мы теперь богаты.
— Еще ничего не кончено, мой любезный, — хмуро ответил на это пожилой. — Здесь и сейчас толку от этих алмазов нет никакого. Вот если… точнее, когда мы выберемся из пустыни, тогда и порадуемся тому, какие мы богатые.
— Да… Тут ты прав, — с этими словами юнец вытащил из походной сумки флягу.
— Эй, ты что это удумал? — забеспокоился пожилой. — Это последняя фляга!
— Ну хоть глоток, — взмолился юнец.
— Ты с ума сошел! Если мы не будем экономить, сдохнем в этой пустыне! — пожилой бросил взгляд на наручные часы. — Только через полчаса, и не более двух глотков!
