Ночью едва он заснул, зазвонил телефон — мобильный он отключил, а городской номер знали только близкие и родные ему люди…
— Да-а-а?.. Не морочьте мне голову! Что-о-о?! Сам такой!.. А иди ты!..
И только утром он понял — ему звонил мертвец.
— Мммааа?..
— Что ещё? — спросонья осведомилась жена.
— Мммааа!..
Жена поглядела на него уже внимательнее.
— М-м-мы ж его похоронили… две недели назад, — наконец выговорил он. — Оооставив телефон в кармане… просто так — для приколу!
— Ничего себе прикол! — смачно зевнула жена. — И что?
— Он мне позвонил ночью…
— Кто, Гриша? — привстала жена.
— Покойник, — позеленев, тихо выговорил он.
У жены упал с головы тюрбан.
— Да это сон, Гриша! — наконец, подобрав тюрбан и одев на прежнее место, нервно засмеялась она.
— Нннет, Нннэлька — ты ж сама мне протянула трубку.
— Да-а, что-то было, — села на кровати жена. — И что он тебе сказал?
— Я задыхаюсь! — прохрипел он.
Супруга, закусив рукав ночной рубашки, помотала головой:
— О, боже! — застонала она.
— Надо проверить!
И супруги Чаплыжкины, быстро, как сумасшедшие, оделись и помчались по лестнице вниз. Через три минуты они уже неслись по дороге к Митрофановскому кладбищу на единственном в Ершове белом «Мазератти».
— Я даже носки не одел, — пожаловался Чаплыжкин.
— А я бюстье, — протирая носовым платком глаза, пожаловалась Чаплыжкина.
В могиле никого не было. Даже гроба.
В яме лежал скомканный спортивный костюм.
— Несвежий, — отметил Чаплыжкин.
— В котором хоронили, — согласилась Чаплыжкина.
Супруги переглянулись.
— Одного ботинка нет, а хоронили в двух! — Чаплыжкина побледнела.
На супругов, как праведник на чертей смотрел одним глазом разбуженный ими ни свет, ни заря могильщик — которого они заставили за 50 долларов «отрыть милого покойного Гену — с которым говорили ночью!!!»
— Ну и кто это с вами говорил? — кивнув на костюм, сквалыжно спросил могильщик и, протянув руку, испачканную в земле, ещё сквалыжнее потребовал:
— Баксы на лапу!
— На, мил человек!.. — вытащив смятые доллары, сунул их в грязную руку Чаплыжкин. — На!
— Значит — звонил не Гена, — сжав зубы, невнятно произнёс Чаплыжкин.
— А может, как раз Гена — его же нет в могиле, — деликатно предположила жена.
— Что же теперь делать?
— Будем ждать.
— Чего?!
— Звонка…
— Чтоб он сдох, — вдруг сказал Чаплыжкин.
— Ты что? — зашикала на него жена. — Он же тебе пожаловался… что задыхается!
— А что он нас пугает?
— Да, может, он помощи просил?..
— Он меня свиньёй назвал. — Чаплыжкин сжал зубы.
— Ну и что? — пожала плечами жена.
— А телефон куда? — спросил могильщик Чаплыжкина.
— Давай сюда, — и, отерев от земли, сунул себе в карман.
