Зеленый светодиод, кнопка ноутбука. Она мигает. Это первое что привлекает взгляд, когда входишь в мою комнату.
Почему?
Потому, что в ней очень темно. Шторы задернуты. Плюс, дополнительно, окна заклеены большими листами плотного картона. Только форточка заклеена не до конца, но это легко исправить.
— И как ты тут живешь? — говорит моя мама. Закрываю дверь на замок.
— Да вот, нормально живу, как видишь. — отвечаю ей я, и включаю свет.
Комната освещается. Свет белый, холодный. От модных энергосберегающих лампочек.
Мама цепко смотрит на пол, на шкаф, тумбочку, несколько игровых приставок, и прочий антураж. Пыли нет. Разве что на полу, слегка грязно, но это только у порога.
— Хм. — она хмыкает — Да, действительно, нормально.
Помогаю ей снять некую пародию на куртку, такие носят летом. Яркая, и легкая.
Самому мне, надо избавиться лишь от ботинок. Что я и делаю.
Мы прошли в комнату, и сели на диван. Ну, как. Она села, а я остался стоять.
— Коля, — сказала она, прищуривая голубые глаза — Сядь. Лучше сядь.
Пожав плечами, исполняю.
— Дед умер.
Автоматически, мы оба единым движением смотрим на фотографию, стоящую на небольшом китайском телевизоре. Три человека. Высокий старик, гладко выбритый, в мастерке, и джинсах. Собственно, мама — только несколько моложе, чем сейчас. И я — еще ребенок. На заднем плане, дом с зеленой крышей. Лицо старика, хмурое. Строгое. Губы сжаты, и голубые глаза выделяются, несмотря на бледность кожи.
— Когда? — я, только и нахожу что ответить — Как?
— Четыре дня назад. Что-то делал в бане, и у него прихватило сердце. Вызвали скорую, повезли в больницу….
Лицо моей матери кривится, она закрывает его ладонями.
А я никогда не умел утешать. Подаю ей платочек.
— В больнице… — утирает слезы — Ну… там это и случилось.
Ощущаю, что покраснел, мне душно и жарко. Распахиваю окна комнаты, настежь. Один картонный лист, приклеенный на скотч, падает.
У меня есть рот, и я должен кричать. Но я не кричу.
На улице лето. Теплый воздух. Зеленые деревья. Из окна — вид на огромный, работающий подъемный кран вдали. Я зацепился за него взглядом, и не могу повернуть голову назад.
— Коля… — мама обняла меня, тихо подойдя сзади.
Наверное, этот запах…. Типичный женский запах. Шампунь, плюс духи, плюс крема, плюс запах стираной дорогим порошком одежды…. Это что-то пробудило во мне, и заставило уткнуться в матери плечо.
У меня есть рот, и я должен кричать.
Но я не могу.
Особых воспоминаний по поводу деда, не находилось. Это был очень строгий, и молчаливый человек. Да и вообще, последние лет так шесть, из моих двадцати, он с нами почти не общался. Еще до смерти своей жены, моей бабушки, он буквально заперся в том доме с зеленой крышей.