• Аннотация:
Фантастический роман "Ювелир. Тень Серафима" - первые пробы пера в прозе, а посему можно рассматривать его в качестве творческого учебного полигона.
В неоднозначной, непростой вселенной "Ювелира" наука и техника мирно уживаются с магией, а святая вера, не желая сдавать позиций, несет страх и террор. Изобретены точные механизмы и огнестрельное оружие, воздухоплавание и электричество, но торжество прогресса сложно назвать безоговорочным: еще живы осколки незапамятного прошлого, темное колдовство Леса и чуждых человеческому пониманию старших рас. Здесь руки праведников обагрены кровью, а подлецы носят белое кружево. Здесь любовь превратилась в товар, а искренние чувства редки - и всегда идут под руку со смертью...
Местами кроваво, местами лирично, местами сюрреалистично. Высокое мешается с низким, утонченное с грубым.
Просьба оставлять оценки и комментарии, ведь как иначе автору узнать мнение о собственном творчестве?
Спасибо! =)
Глава 1
- Прошу прощения, сэр. Гость, которого вы ожидаете, прибыл.
На полированном письменном столе царил образцовый порядок. Толстые, увесистые связки писем, стопки крепко сшитых листов, разных мастей тетради, книги, описи - здесь имелись бумаги на любой вкус, главное, чтобы он был в достаточной степени извращен педантизмом. Сам стол мог бы служить экспонатом в каком-нибудь музее занимательной бюрократии, коль таковые существовали бы в Ледуме. Он представлялся не просто столом, нет: столь приземленное, оскорбительное слово определенно умалило бы его значение. Он являл собой словно начало системы координат, эпицентр, от которого в разные стороны расплескалась комната.
Сидящий за столом человек также выглядел образцово. Преувеличенно аккуратным жестом он закрыл чернильницу и отложил в сторону только что законченный лист. Не отрывая от своего детища глаз, молча вставил в футляр приметное золотое перо с раздвоенным кончиком. Ализариновые чернила высыхали довольно быстро, переходя из зеленоватого в интенсивный сине-черный цвет, принятый для большинства официальных документов. Когда последний каллиграфически выведенный знак приобрел приятный глазу оттенок индиго, Кристофер, не колеблясь, извлек из ближнего выдвижного ящика револьвер. Удобнее устроив рукоять в ладони, привыкнув к её уверенной тяжести, он жестом велел камердинеру включить люстру.
Сегодня с делами пришлось припоздниться, и массивная, бронзовая с хрусталем конструкция казалась в полумраке тучным телом повешенного, свисающим в петле в неэстетичном посмертном окоченении. Не слишком-то добрый знак, когда повсюду мерещатся покойники, однако, вполне объяснимый. И это лишь легкие, невинные отголоски всеобщей истерии последних дней!
