Мисс Соблазн

Пуританство осталось в таком далеком прошлом, что даже самые древние старухи не предлагали привязать Сюзанну к позорному столбу и даже самые древние фермеры не пеняли на ее дьявольскую красоту, когда коровы переставали доиться.

Сюзанна была актрисой в деревенском летнем театре — играла эпизодические роли и жила в съемной комнатушке над пожарной частью. За целое лето она успела стать частью деревенской жизни, но поселяне так и не смогли к ней привыкнуть. Она по-прежнему удивляла и восхищала их своей красотой — совсем как новенький огнетушитель.

Пушистые волосы Сюзанны и огромные глаза-блюдца были черны как ночь, а кожа бела как сливки. Бедра ее напоминали лиру, а пышная грудь пробуждала в мужских головах мечты о вечном покое и изобилии. В нежных розовых ушках она носила варварские золотые обручи, а на щиколотках — браслеты с бубенцами.

Сюзанна ходила босиком и спала до полудня. С наступлением этого часа все поселяне на главной улице теряли спокойствие, точно гончие перед грозой.

В полдень Сюзанна выходила на балкон своей комнаты: лениво потягивалась, наливала молоко черному коту, целовала кота, взбивала черные волосы, надевала серьги, запирала дверь и прятала ключик в бюстгальтер.

И тогда, царственно покачивая бедрами, она начинала свое неспешное, будоражащее, звонкое шествие по деревне — сперва по ступеням крыльца, затем мимо винной лавки, мимо страхового бюро, агентства недвижимости, закусочной, мимо поста Американского легиона и церкви ко всегда людной аптеке. Там Сюзанна покупала нью-йоркские газеты.

Казалось, она благосклонно и томно кивает всему миру. Но единственным человеком, с которым она заговаривала, был Бирс Хинкли, семидесятидвухлетний аптекарь.

Старик всегда держал ее газеты наготове.

— Спасибо, мистер Хинкли! Вы ангел, — говорила Сюзанна, открывая первую попавшуюся газету. — Ну, посмотрим, что происходит в цивилизованном мире.

Под присмотром одурманенного ее духами старика Сюзанна смеялась, охала и хмурилась газетным новостям — она никогда не говорила, каким именно.

Наконец она забирала газеты и возвращалась с ними в свое гнездышко над пожарной частью. Застыв на крыльце, выуживала из бюстгальтера ключ, отпирала дверь, брала на руки черного кота, снова его целовала и скрывалась в комнате.

Сей пышный ритуал с участием единственной девушки повторялся на протяжении всего лета изо дня в день, покуда однажды его не прервал долгий пронзительный скрип вращающегося стула, стоявшего возле аптечной стойки с газировкой.

Скрип этот прервал речь Сюзанны, не дав ей назвать мистера Хинкли ангелом. От скрипа чесалась голова и болели зубы. Сюзанна бросила милостивый взгляд в направлении скрипа, заранее простив виновника. Но виновник, как выяснилось, вовсе не ждал прощения.