В ожидании

Дженна Мэрфи нетерпеливо ерзала на жестком стуле, не в силах сосредоточиться на журнале, лежавшем на коленях. Кроме нее в приемной не было ни души. Тишина — даже не с кем перекинуться словечком. Оставалось только ждать, стараясь унять бешено колотящееся сердце.

А ведь всего две недели назад, придя на ежегодный медосмотр, она чувствовала себя веселой, молодой, а главное — здоровой женщиной. И на тебе! Один анализ, затем — второй, третий… напряженно-сочувственное выражение глаз врача… и ожидание… томительное ожидание…

— Доктор готов вас принять.

Дженна глубоко вздохнула и, торопливо вскочив, засеменила вслед за медсестрой по длинному коридору к кабинету доктора Райта. Тот сидел за столом, изучая какие-то бумаги, и при виде пациентки поднял голову.

— Привет, Дженна. Прошу садиться.

Медсестра вышла, прикрыв за собой дверь, а девушка выжидающе уставилась на Райта. Доктор молчал, сохраняя непроницаемое выражение лица.

— Я еще раз проверил ваши рентгеновские снимки и результаты обследований, — наконец заговорил он и посмотрел ей прямо в глаза. — Мне очень жаль, но… все оказалось гораздо хуже, чем мы опасались. Дженна, вам осталось жить около трех месяцев.

Тимоти Керрингтон сжимал в кулаке кольт 45-го калибра.

Рак. Большое «Р». Ему всего двадцать один, а жизнь уже кончилась. Никаких тебе больше вечеринок, красивых девушек, быстрых машин… Никакого кайфа!

И самое ужасное — химиотерапия ему не поможет! И вообще, ничего не поможет! Рак, черт бы его побрал! Все без толку!

Тимоти утер слезы, поднес пистолет к виску и, зажмурившись, спустил курок…

Полли Хоукинс валялась на кровати, уткнувшись в телевизор, где какая-то участница очередного ток-шоу жаловалась на неверного мужа.

— Тоже мне, нашла проблему! — презрительно фыркнула Полли, переключаясь на другой канал. Но повсюду показывали самых обычных людей с их мелкими, повседневными делами. Все они живут интересной жизнью, у всех свои заботы…

И будущее.

Полли потянулась к стакану на ночном столике, попутно сбив пустой пакет из-под чипсов, и залпом допила остатки водки. Затем нащупала у кровати бутылку, поднесла ее к губам, но, обнаружив, что та пуста, швырнула на пол и рухнула на подушки, уставившись в потолок.

За последние тридцать семь дней она успела изучить каждый квадратный дюйм, как свою ладонь. Семьдесят девять зеленых цветочков вдоль границы обоев, четырнадцать маленьких трещинок, две дырки и один раздавленный жучок…

Она перевела взгляд на календарь над телевизором. Каждый красный крестик отмечал еще один прожитый день. Осталось всего двадцать три…