Когда ей было лет тринадцать, она вернулась со школьного вечера и грустно сообщила матери: «Я некрасивая…». Мать рассказала, как впервые увидела ее, свою новорожденную дочь, как подумала тогда: «Лучше бы я не рожала…», и как потом верующая соседка по палате отругала ее за такие мысли: «Разве нам решать, кто нужен на земле? Господу виднее, кому посылать жизнь, по его воле травинка растет, а уж ребенок и вовсе. Неужто ты считаешь, что все сводится к смазливой внешности и ухаживаниям? И Бог решает, кто должен выходить замуж, а кто нет, а вот служить выбранному делу — семье или обществу — должны все, это зависит только от нас, главное, найти свое место. Моли Бога, чтобы он послал твоей дочери ум и доброе сердце, а внешность — это важно только для фотомодели… Вот станет нашим президентом, как мы тогда заживем!..». «Да, верно. Сейчас столько профессий существует, которые требуют от женщины полной отдачи сил, — подумала тогда мать. — Почему раньше медсестрами были монашенки? Да потому что они со всей душой могли ухаживать за больными, не жалея своего времени и не думая, что надо бежать домой, где ждут собственные дети. Потому везде предпочитают брать мужчин, что они не настолько волнуются о семье, — это обычно берет на себя женщина, мать семейства…»
— Согласись, голова у тебя хорошо работает, ты в классе не из последних, значит, если будешь работать над собой, сможешь реализовать себя. Вот выучишься на преподавателя, и будет у тебя не один — два ребенка, как обычно, а целый класс, тридцать человек…
Матильда была еще в том возрасте, когда родителям верят, больше она не смотрела с грустью в зеркало, ей стала безразлична собственная внешность. «У меня другое предназначение…», — думала она. И тогда же, еще в седьмом или восьмом классе решила, что станет преподавателем. Ей легко давались математика и физика.
Одна только мысль царапала ее: зачем мать дала ей такое имя? Да еще постоянно напевала арию из «Иоланты»: «Кто может сравниться с Матильдой моей!..»
— Так для меня ты все равно самая лучшая, никто с тобой не сравнится… — сказала мать.
На это нечего было возразить, Матильда смирилась и со своим именем. Все же это было лучше, чем имя, которым звала ее бабушка: та переделала Матильду в Матрену.
Вместе с подругой она поступила в институт, цель была учиться на «отлично». После семнадцати лет ее уже нельзя было отнести к дурнушкам, обычная девушка, каких сотни, но все дело было в том, что она сама для себя решила раз и навсегда, что некрасива, и вела себя соответствующе — никакого кокетства, полное отсутствие косметики, унылая одежда. О парнях она и не думала. И тем не менее чуть ли не на первом занятии ее внимание привлек черноволосый, черноглазый юноша.
