— Сэр, эти идиоты опять порубили снасти. Если мы сегодня не выйдем — в следующий раз они разнесут шхуну в щепки.
Я обернулся. По старшему помощнику не было видно, что он только что преодолел крутой подъем. Если Артур сейчас и дышал неровно, то от гнева и раздражения.
— И эта испуганная болтовня…Приходится все время занимать их работой, чтобы болтали поменьше.
Мы стояли у обрывистого склона холма. Внизу, в бухте команда очищала «Шутника» ото льда. Сюда едва доносились обрывки криков и звон топоров. Шхуна мерцала в дымке ледяной пыли.
Старший помощник продолжал с гримасой какой-то судорожной издевки:
— Ни одной птицы на острове, в лесу и на побережье…Тут не горит огонь…Этот теплый лед, вчера было два дюйма, сегодня уже пять, а завтра мы поплывем на айсберге… Это место проклято… Идиоты!
Интересно, это все, о чем они говорят? Если так, они не заметили кое-чего еще. Я задумчиво вер тел в руках холодную трубку.
— А вы, Артур? Вы разделяете страхи матросов?
Он ответил мне странным взглядом, о значении которого я пообещал себе подумать. Если будет время.
Все это было правдой. Третьего дня марсовый заметил землю. Я был удивлен — остров не был нанесен на карту. Более чем странно для этих исхоженных широт. Остров был невелик, имел удобную защищенную бухту, за грядой холмов, в густом лиственном лесу мы нашли пресный источник. Может быть, стоило сразу отплыть отсюда, когда разом погасли все фонари, печи и курившиеся трубки, перестали зажигаться серные спички, а кресала не высекали ни искры. Или позже, когда никому не удалось увидеть или услышать птицу, найти хотя бы брошенное гнездо.
Или вчера, когда шхуна сплошь, внутри и снаружи, от киля до клотика, покрылась слоем странного теплого льда.
Лед очистили. А сегодня он появился опять и был уже гораздо толще.
Меня, как всех прочих, все это пугало и беспокоило — до сегодняшнего утра. Я проснулся в странном оцепенении, с трудом поднялся, раскрошив тоненькую корочку теплого льда, покрывавшего тело, посмотрел в зеркало… И понял, куда мне суждено отправиться из этой бухты.
— Готовьте шхуну к отплытию, Артур. После полудня.
Он молча козырнул и повернулся, чтобы уйти.
— Подождите. Взгляните на шхуну отсюда, — я чуть отступил, взглядом пригласив его встать на мое место.
Старший помощник подчинился.
По тому, как окаменело его лицо, я понял, что он увидел. Вернее, осознал, чего не видит. У «Шутника» не было отражения. Как и у меня — с сегодняшнего утра. В водах бухты отражались лишь фигуры матросов, гротескно изломанные на невидимых снастях.
— Как вы думаете, у «Шутника» была душа?
