— Дейв Хансон! Силой истинного имени вызываем клетки тела и свойства характера, ка и ид, эго и…
Дейв Хансон! Это имя всплыло из кромешной тьмы, проникая в него, возрождая его из небытия. Он вдруг осознал, что жив, и удивился. Он вдыхал воздух, обжигающий легкие. Почему учащается дыхание?! Он же умер!
Гоня из мозга бредовые видения, он взял себя в руки и сделал еще один вдох. На этот раз воздух обжигал слабее, и он смог оценить окружающие его запахи. Отвратительной больничной вони он, вопреки ожиданиям, не почувствовал. Вместо этого в ноздри проникал ядовитый дым серы, зловоние жженых волос и приторный аромат ладана.
Он подавился этими запахами. Диафрагма напряглась от острой боли в давно не тренированных мышцах, и он чихнул.
— Хороший знак, — произнес мужской голос. — Только живое существо способно чихать. Но если не поможет саламандра, его шансы очень невелики.
Другие голоса что-то согласно пробормотали, и снова заговорил мужчина:
— Сир Перт, для него требуется более глубоко проникающий огонь, чем большинство саламандр. Мы можем прибегнуть к помощи высокочастотного облучения, но я недолюбливаю его побочные эффекты. А что, если попробовать в деле ручного суккуба?..
— Все это ненадежно, — ответил первый голос. — Да еще небо рушится… Нет, мы должны полагаться только на собственные силы.
Эти слова растекались в тумане полусознания и полумыслей. Небо рушится? Как интересно…
У Стрельца спросила Дева:
Кто луну подвинул влево?
Отвечает ей Стрелец:
Тут вчера гулял Близнец…
Он подумал: это мячик,
Поиграю с братцем, значит…
Как — с размаху — бац ногой!
Ах, как больно! Ой-ой-ой!
В небесах, где все так гладко
Это кто ж так шутит гадко?
Кто подсунул шалуну
Вместо мячика… луну?
Внезапно лежащий на больничной койке содрогнулся, вспомнив зрелище, увиденное им в последний момент перед погружением в небытие. Вспомнил и попытался найти название.
— Буль… буль… — прохрипел он. — Буль… дог…
— Бредит, — пробормотал первый голос.
— Нет, не бульдог… бульон? — Опять ошибка. Человек на койке сделал новую попытку, заставив непослушный язык сказать: — Бульвар?
Проклятие, неужели он не может произнести простое английское слово?
Однако вокруг говорили не на английском. И не на канадском варианте французского, единственном иностранном языке, который он понимал. И все же человек узнавал слова, хотя вполне отдавал себе отчет в том, что никогда раньше их не слышал. Язык был ничем не хуже остальных, но в нем, похоже, отсутствовало слово «бульдозер». Человек изо всех сил пытался открыть глаза, и наконец ему это удалось.
