Ричард ЛАЙМОН
ВАННА
- Алло.
- Угадай, кто это, Кении.
Она говорила в трубку страстным голосом, который, насколько она знала, был страстным чрезвычайно.
- Уже угадал!
- Чем занимаешься?
- Ничем особенным. Так просто. А ты?
- Томлюсь в постели.
- Да ну? - Джойс услышала его хрипловатый смех. - Заболела?
- У меня, кажется, поднимается температура, - сказала она. - Я вся такая горячая. Такая горячая, что пришлось совсем раздеться. Ума не приложу, что это со мной такое.
- Какая у тебя температура?
- Откуда я знаю, Кенни. У меня нет сил даже подняться и взять градусник. Может, приедешь со своим? Тем, что между ног.
Наступила короткая пауза. Потом Кен спросил:
- А Гарольд?
- Насчет него не беспокойся.
- То же самое ты говорила в прошлый раз, когда он нас чуть не прихватил.
- Нет, сегодня вечером абсолютно спокойно. Гарантирую. Он уехал в Нью-Йорк. В Нью-Йорк, и вернется только в воскресенье вечером.
- Когда уехал?
- Ты прямо как пугливая лань.
- Просто не хочу неприятностей.
- Ну ладно, он уехал утром. И не стоит думать, что он пропустил свой рейс. Он позвонил мне всего несколько минут назад из своего номера в "Мариот". Он в трех тысячах миль отсюда, и я уверена, нет ни малейшей возможности, что он нас накроет.
- А откуда ты знаешь, что он звонил не из автомата в миле от тебя, и не сказал, что он в нью-йоркском "Мариоте"? Может, он в брентвудском "Шевроне".
- Бог ты мой, прямо параноик!
- Почему бы тебе не позвонить в отель? Просто убедись, что он действительно вселился, а потом перезвони. Если он там, как сказал, я сейчас же приеду.
Джойс вздохнула.
- Ну что ж, надо так надо.
- Буду ждать у себя.
Перекатившись по кровати, она положила трубку, свесила ноги и села.
Вот зануда.
Гарольд в Нью-Йорке, как и говорил. Его выдвинули на соискание премии Брэма Стокера за этот его гнусный романчик, и он явно не собирается упустить шанс омыться в лучах славы. Сегодня вечером он будет потягивать свое пойло в гостиной вместе с Джо, Гэри, Четом, Риком и прочими, похохатывать и веселиться. Про Джойс он если и вспомнит, то в последнюю очередь.
Даже если он и имел подозрения насчет нее - даже если ему плевать на общение с прочими писателями, даже если его не выдвинули, - все равно у него кишка тонка сделать вид, будто он отправился в Нью-Йорк, а самому тихонько пробраться в дом и застукать их с Кеном.
Он ведь такой бесхребетный.
Такая тряпка, что даже если случайно наткнется на нее и застукает их с Кеном в самый разгар случки, он скорее всего лишь вспыхнет, ничего не скажет и уйдет.
