К этому привыкнуть нельзя. Вот сейчас споют: «Снятый Боже» или «Елицы во Христа крестистеся…» (в зависимости от дня Литургии) и ты опять поднимешь над собою Апостол и выйдешь на середину храма. Батюшка возгласит «Премудрость!», и ты обретешь голос Павла, а твои товарищи по общине, твои братья и сестры станут ефесянами и солунянами, галатами и коринфянами. И в храм XXI столетия войдет горячее дыхание первого века, нетерпение молодого, становящегося христианства, в котором все только рождается и потому требует бдительности и готовности.
Порядок чтений в годовом круге неизменен, и ты за многие годы служения уже знаешь, когда придет час римлянам, когда евреям… Но раздастся «Премудрость!», и опять ни тысячелетней традиции, ни защитного покоя привычки — только огонь и тревога, свет молнии и безумие встречи, как в непрерывно повторяющемся прозрении Савла на пути в Дамаск.
Кажется, мы знаем о нем все — не только от него самого и его спутника в трудах апостола Луки, но и от писавших о нем Г. Сенкевича и Ф. Ницше, о. Александра Меня и М. Бубера, А. Швейцера и тех двух десятков богословов, писателей, философов, на которых радостно, даже восхищенно ссылается автор этой книги, обнаруживая в восхищении не соперничество с предшественниками, а братство любви к своему герою.
А уж что говорить о тысячах толкований «Посланий» апостола! Подлинно, как пишет Ален Деко, — «пролиты реки чернил». Что же при таком знании все-таки побудило французского писателя взяться за еще одну книгу об Апостоле? Он предупреждает этот вопрос с первой страницы, доверчиво и открыто, как все в этой подкупающей книге. Воспитанник рационалистической Французской академии, потеснившей Б. Паскаля для Э. Ренана, он не был внимательным сыном католической церкви и поздно узнал, что апостол Павел не встречался с Христом, а узнав, не мог понять, как тот встал в истории Церкви рядом с ближайшим Христу Петром. И с этого удивления начался сорокалетний путь «преследования» тайны, вчитывания в судьбу своего героя, которая, становясь известнее, не делалась постижимее.
Писатель прошел всеми дорогами апостола Павла, коснулся всех камней, которых касался апостол в Малой Азии, Иерусалиме, Греции, Риме. Я знаю счастье такого пути, потому что тоже касался этих камней в Тарсе и Антиохии, в Перги и Листре, Эфесе и Троаде, знаю свет этих небес и тяжесть дорог апостола. Наверное, временами мы шли рядом. Но наше знание уже только умно и не обожжено единством мира и близостью неба. В нас во всех уже больше Ренана, торопившегося воспользоваться великой наукой XIX века, чтобы снисходительно объяснить все чудеса Христа и апостолов, в нас больше португальца Эса де Кейроша, который прекрасно пишет о каждом уголке Святой земли и знает, какими улицами шел Иосиф Аримафейский за телом Спасителя и где Христос ступил на Скорбный путь, но для которого это уже только святые, украшающие человечество «легенды». Он может сказать, что это было в те времена, «когда ангелы еще ходили по земле», но для него это останется только изящной аллегорией, а не высокой реальностью, в которой Богородица спокойно встает навстречу Архангелу Гавриилу, пришедшему с вестью о Сыне:
