Разведчик с Байкала

Недавно почта доставила мне объемистую рукопись — воспоминания моего знакомого полковника-чекиста, который уже года четыре находится в отставке по выслуге лет.

К рукописи было приложено письмо. Полковник сообщал о том, что... Нет, я не стану задерживать ваше внимание пересказом, а лучше позволю себе привести несколько выдержек из письма.

«…….

Дорогой друг! Ты, конечно, в курсе, что за последние годы у нас в стране вышло немало книг, повествующих о делах и судьбах советских чекистов, а имя нашего выдающегося разведчика Рихарда Зорге облетело весь мир...

Я лично приветствую публикацию материалов (в любой форме) о героических подвигах нашего брата, так как ранее о бойцах «незримого фронта»... обычно молчали...

В этих воспоминаниях речь идет о моих друзьях-чекистах, о временах, которые я пережил вместе с ними, о достоверных событиях, навечно запечатлевшихся в моей памяти. Только изменены все фамилии...

Особо хочу тебе пояснить, как и откуда я знаю чекиста бурята Чимита Мэргэнова (его фамилия, понятно, тоже изменена), на котором сосредоточено, если можно так выразиться, все мое внимание. О его делах мало кто знает. О его беззаветной работе в органах надо было бы давным-давно поведать людям.

Познакомился я с ним в начале 1933 года, на второй день после его поступления на работу в ЧК. Ему, сыну байкальского рыбака, комсомольскому работнику, тогда было всего двадцать лет, а мне...

И вот, несмотря на разницу в возрасте, на разницу в служебном положении, между нами вскоре установились очень теплые товарищеские отношения. Потом мы стали и друзьями, близкими, верными. Признаться, я очень любил и люблю Чимита...

Я рассказываю об этом для того, чтобы ты учел все при работе над моими воспоминаниями. Ведь я тебе даю полное право по своему усмотрению распорядиться ими и буду бесконечно рад, если ты, хоть в самой малой мере, используешь их в своей литературной работе...

…….»

...Дочитав письмо, я загорелся неуемным желанием тут же ознакомиться с содержанием рукописи. Несколько страниц, признаюсь, прочел бегло, а затем... Затем даже не заметил, как наступили сумерки, а когда перевернул последнюю страницу и отложил рукопись в сторону, над городом уже властвовала глубокая светлая ночь.

Остаток ее я провел в глубоких размышлениях. Все думал о жизни, о делах и судьбах тех чекистов, о которых поведал мой знакомый полковник.