Однажды, еще в детстве, произошло небольшое чудо: я наконец научился читать. Был обычный будний день. Лежа на диване, деловито закинув нога на ногу (я до сих пор так делаю) и листая страницы очередной истории про Кникербокеров – команды молодых детективов, написанной Томасом Брециной (фамилия дурацкая, но книги его помню до сих пор), я вдруг осознал, что читаю по-настоящему! Я понял тогда, что уже не обращаю внимания на какие-то там слоги, ударения и прочую ерунду, а читаю по-настоящему! Это было настолько внезапным и ярким событием в моей жизни, что даже сегодня воспоминания о том дне настолько реальны, будто это случилось вчера. Я помню, как отложил книгу и пошел в большую комнату, как мы ее называли тогда. Передо мной длинные полки с книгами, уходящие под самый потолок. Щурясь от назойливого летнего солнца, как завороженный, я уставился на старый шкаф, похожий под тяжестью рядов с книгами на заколдованное дерево. Я смотрел без всякого страха, как было раньше, теперь он уже не казался мне таким зловещим и таинственным, а стал просто большим шкафом. Еще вчера я был уверен, что старые переплеты толстенных книг – это заколдованные чудовища, даже взрослые притрагиваются к ним в самых крайних случаях! Только вдуматься: всего день прошел – и вот я рядом с этим монстром, только теперь мне совсем не страшно, и я могу взять любую книгу и прочитать ее… От этих мыслей я улыбаюсь, как и положено детям в таких случаях, искренне и загадочно, будто только разгадал тайну и теперь знаю то, чего никто не знает. Помню, как спросил себя: а не счастье ли это – уметь читать любые книги?
Прошло много лет, я успел жениться и развестись, у меня появился сын и много чего появилось в жизни нового и необычного. Места работы я менял со скоростью звука, пытаясь отыскать в них себя самого. И хоть работа была, по мнению многих, очень приличной и все такое, все же хотел получить от нее больше, чем просто зарплату, повышение и выезды на природу. В те времена я пил виски, занимался бизнесом (иногда довольно успешно), встречался с девчонками (по большей части красивыми и довольно неглупыми), но чем бы я ни занимался и сколько бы ни имел денег в карманах, ничего веселее тех памятных переживаний из детства так и не случилось. И вот однажды, в пору особых трудностей и нужды, я зачем-то начал писать. Это было неожиданным, но необычным способом справиться с трудностями, связанными с обостренным безразличием и даже ненавистью тех людей, кого принято считать близкими, тогда писательство было для меня чем-то вроде плевка в сторону всего плохого. С каждой новой историей я чувствовал себя все лучше, мне все чаще стало казаться, будто я возвращаюсь домой, где все понятно и знакомо, где тебя любят, верят и ждут. В такие места всегда хочется вернуться.
