© 2014, Colum McCann
© Adam Jeppesen. Courtesy of Galerie van der Mieden, Brussels
Для них это было первое Рождество в Голуэе вдвоем: только они, мать и сын. Их домик, затерянный на берегу Атлантики, укрылся в тени платановой рощи. Окна, выкрашенные синей краской, аспидно-серая шиферная крыша. Ветви деревьев, навечно согнутые ветром, указывают куда-то вглубь острова. Соленые брызги с моря мягко оседают белыми крапинками на высокой живой изгороди, окружившей сад.
Целыми днями до Ребекки доносился размеренный шум волн, накатывавших на берег и спешно отступавших обратно в океан. Ночью их голос звучал вдвое громче. Даже в промозглые, холодные декабрьские ночи она спала с открытым окном, вслушиваясь в плеск волн. Они бились в невысокие утесы, разбивались о каменные изгороди, стремились к дому… Затем, помедлив пару мгновений, рассыпались брызгами.
Рождественским утром она положила подарок на каминную полку рядом с небольшой елочкой. Коробка, завернутая в бумагу, перевязанная красными лентами. Томас разорвал упаковку, уронив содержимое себе под ноги. Он не сразу понял, что это за штука. Подержал за штанины, за пояс, перевернул — и прижал черную ткань к груди.
Она вытащила из-за елки второй пакет, с ботами и курткой из неопрена. Томас скинул ботинки и рубашку. Он был худой, сильный, бледнокожий. Когда он стянул с себя брюки, она отвернулась.
Гидрокостюм на нем болтался. Она купила его на пару размеров больше, на вырост. Томас широко раскинул руки, завертелся по комнате. Она уже много месяцев не видела его таким счастливым.
Жестами она объяснила ему, что через пару часов они пойдут к морю.
Ему всего тринадцать — а у него уже столько всего позади. Ребекка усыновила его шестилетним во Владивостоке. Пришла в детдом и увидела его, скорчившегося у качелей. Светлые волосы, яркие голубые глаза. На шее болячки, на пояснице — длинные тонкие шрамы. Мягкие, кровоточащие десны. Он был глухим с рождения, но когда она позвала его по имени, сразу обернулся. Она была уверена: это знак свыше.
Многие эпизоды его жизни, конечно, навсегда останутся скрытыми завесой тайны. Раннее детство, родители, о которых она ничего не знала, слухи о том, что он родился на свалке… Отравление ртутью, лучевая болезнь, побои — вот и все, что он получил в наследство.
Она отлично понимала, во что ввязывается. Но тогда рядом с ней был Алан. Они остановились в обшарпанной гостинице на берегу Амурского залива. Днем паниковали и совали взятки. Ночью вели нервные телефонные разговоры. Долгие часы в комнате ожидания. Услышав диагноз «фетальный алкогольный синдром», они взяли паузу. И все же через полтора месяца они возвращались домой с Томасом. Мальчик прыгал между ними, держа обоих за руки. В самолете «Аэрофлота» он положил ей голову на плечо, да так и просидел весь рейс. Когда она заполняла документы на дублинской таможне, у нее тряслись руки. Наконец, Алан поставил подпись, последний штамп… Она схватила Томаса за руку и, громко смеясь, побежала через зону прилета. В тот день ей исполнился сорок один год.
