Рассказ
Радио гремело во всю мощь. Динамики были скверные, и вместе с воем электрооргана и грохотом барабана оно шипело и трещало многократно усиленным звуком электросварки. Зачем мы сунулись в эту лавчонку? Скорее всего, просто оглядеть ее. Уходящее вглубь узкое помещение было тесно увешано сумками, платками, зонтами, джинсовыми куртками и штанами, юбками и кофтами, заставлено чемоданами, загромождено стендами с магнитофонными кассетами, пластинками и всякой сувенирной дребеденью — всего понемногу, для вкуса любого, кого сюда занесет. Оксфорд-стрит завершала свой торговый день, ее многочисленные «литллвудсы», «макс спенсеры», «эй энд си», «тэнди» закрывались один за другим, толпы народа начинали утекать с улицы, частью, возможно, перемещаясь внутрь отрастающего от нее ночного квартала, носящего знакомое каждому слышавшему о Лондоне звучное имя Сохо, открытыми оставались такие вот мелкие магазинчики с хозяевами индусами, толокшимися у входа, болтавшими в своей компании и совершенно не обращавшими внимания на магазинных посетителей, обыденная, приевшаяся глазу англичанина жизнь, но такая экзотическая, сверкающая бриллиантовым многоцветьем для нашего, советского взгляда.
От воя, шипенья, грохота радиодинамиков находиться в лавке дольше минуты было невозможно. Все, выходим, решили мы. Лавируя между стендами с зажигалками, пепельницами, открытками и нависающими плечиками с разнообразного кроя одеждой, мы двинулись к выходу. Музыка в динамиках оборвалась. Сквозь раздирающий уши треск электросварки пробился голос. Ласт ньюз фром дзе Соувьет Юнион. Дзе деклерейшн оф совьет лидешип… Горбачев ил… Ельцин сед… Мы невольно остановились. Что там говорят, спросил я сына. Но эту вываливающуюся из грязного звукового облака шумов и тресков английскую речь не мог понять и он. Горбачев ил, Ельцин сед, совьет лидешип… — это все, что мы смогли разобрать.
Что-то там у нас случилось? Или ничего особенного, просто обычные английские новости с сообщениями из разных концов света, и почему не начать их с Советского Союза? Все же Советский Союз — не какой-нибудь там затерянный среди океанских вод остров Святого Маврикия. И вообще, было произнесено не «Горбачев ил», а какая-то более сложная была фраза, просто слух уловил из нее эти два слова… Ладно, решили мы, вновь трогаясь с места и покидая этот радиофицированный развал дешевых товаров, которые бы в нашей родной стране смели с любого прилавка во мгновение ока, ладно, вечером, вернувшись домой, включим телевизор и послушаем «Десятичасовые новости». Или «Новости в половине одиннадцатого». На какие поспеем.
