Недавно мой редактор при личной встрече в клубе за стаканчиком хереса мягко пожурил меня за то, что я так и не довёл до сведения широкой публики обстоятельства, вследствие которых мы с моим знаменитым другом переселились со столь уютного и всем нашим почитателям хорошо известного дома на Бейкер-стрит, 21-Б на борт «Королевы Марии», дирижабля новейшей конструкции. Также напомнил он мне и о том, что я до сих пор не описал в своих биографических заметках дело, за раскрытие которого сэр Шерлок получил свой титул. А читатели буквально завалили редакцию письмами с вопросами, и что же, скажите, делать несчастному редактору?
И я вынужден был пообещать, что немедленно устраню это досадное недоразумение и удовлетворю любопытство почтеннейшей публики. Тем более, что сейчас политическая обстановка такова, что раскрытие некоторых пикантных подробностей уже не может причинить вреда неким высокопоставленным особам, которые были волей случая вовлечены в
Дело с треножниками
— Как по-вашему, что самое странное во всей этой истории, Ватсон?
Хрипловатый голос великого сыщика вывел меня из состояния созерцательной задумчивости, в которую я был погружен видом, открывавшимся из окна салона первого класса пассажирской гондолы «Графа Цеппелина».
Я пожал плечами: творящиеся вокруг странности перестали меня удивлять задолго до Нашествия и Великой Мировой. Одной меньше, одной больше — не всё ли равно? Но всё же определённая доля любопытства — какую именно странность аналитический разум знаменитого детектива посчитал наиболее интересной? — заставила меня отвернуться от панорамного окна.
— Просветите меня, друг мой, — отозвался я, наливая нам обоим шерри в хрустальные бокалы.
— Самое странное то, что мои услуги понадобились короне именно тогда, когда мы с вами нежданно-негаданно решили вдруг вернуться на берега Туманного Альбиона после стольких лет отсутствия, — сказал Шерлок Холмс, принимая свой бокал. — Я вижу в этом нечто большее, чем просто совпадение. Вы так не считаете, Ватсон?
— Вы по-прежнему верите в теорию всемирного заговора, Холмс? — я не сдержал улыбки. — Во все эти многоходовые комбинации с участием тысяч разновеликих фигур по всему свету, в интриги, затеянные ещё в прошлом веке и растянувшиеся до наших дней? Полноте, Холмс! Люди, положившие им начало, давно уже мертвы, и некому пожинать плоды семян зла, рассеянных по всему миру на стыке столетий.
Холмс едва притронулся к вину. С того момента, когда наше судно вошло в воздушное пространство Британии и посыльный вручил знаменитому сыщику таинственную телеграмму, мой друг погрузился в состояние сосредоточенной рассеянности, свойственное всем неординарным натурам при полной их увлечённости какой-либо сложной проблемой.