Герман МАРИНИН
ОДЕРЖИМЫЕ ЗЛОМ
(Из записей журналиста)
В начале тысяча девятьсот сорокового года я жил в Вильнюсе в небольшом отеле на площади Гедиминаса, почти совершенно пустом в это глухое время года, когда зимний сезон оканчивается, а весенний еще не начинается. Моим соседом был богатый купец из Клайпеды, страдавший множеством болезней, которые он днем лечил у литовских знаменитостей при помощи радия, электричества и световых лучей, а ночью - в кафе "Вильна", усердно глотая коньяк, кальвадос и ликеры. Этот маленький толстый человек с красным лицом, на котором отчетливо проступала тонкая сеть фиолетовых жилок, и длинными седыми бровями, представлял настоящий сборник медицинских наук или, правильнее говоря, полушарлатанских способов лечения. Он перепробовал все патентованные средства, проглотил такое количество всевозможных микстур, чудесных экстрактов и отваров целебных трав, что было совершенно непонятно, как он перенес такое лечение и остался жив. Господин Сталерюпас носил с собой запах аптеки, смешанный с пьяными ароматами крепких и дорогих вин. Горничная, прислуживавшая в нашем коридоре, называла приторную, тошнотворную атмосферу, окружавшую самого клайпедского купца и все его вещи, "букетом господина Сталерюпаса".
Ко мне в комнату Сталерюпас входил с какой-нибудь банкой или коробкой с пилюлями и отварами, и настойчиво предлагал попробовать новое чудодейственное средство.
- Берите, берите! - повторял он, видя мою нерешительность. - Я, слава богу, имею достаточно денег, чтобы угощать такими вещами всех своих знакомых.
- Да вы скажите прежде, что это такое?
Сталерюпасу только и надо было услышать подобный вопрос. Он садился в кресло, бесцеремонно отодвигал мои бумаги и с манерами извозчика - мой сосед, впрочем, не скрывал, что он в молодости был кучером и погонщиком скота - начинал излагать неистощимый запас своих медицинских познаний. Он говорил о женьшене и рогах изюбра, о броунсенаровской жидкости и гомеопатии, об ультрафиолетовых и инфракрасных лучах, о тибетских травах и китайском способе лечения земляными червями, отваром пауков и вытяжками из гусениц шелкопряда, об иглоукалывании и хатха-йоге. Был только один способ прекратить словоизвержение Сталерюпаса, прерываемое хриплым кашлем, от которого звенели стеклянные подвески в люстре - это встать и решительно заявить, что вы должны идти, что вам некогда слушать лекцию о каком-нибудь индийском бальзаме, но и после этого бывший кучер сдавался не сразу. Он загораживал двери своим тучным коротким телом, удерживал меня за пуговицы сюртука толстыми пальцами, украшенными перстнями с целебными камнями, и продолжал говорить, пока вдруг не вспоминал, что ему пора бежать в какой-нибудь кабинет металлотерапии или принимать световую ванну.
