Маркеев Олег Георгиевич
Как я убил Лимонова
Рассказ
Этот человек всю жизнь искал смерти. Просто умереть, как суждено всем смертным, ему было мало. Он хотел быть у б и т ы м. За веру, за правду-матку, за убеждения. Но ни в коем случае розочкой от пивной бутылки в воняющей мочой подворотне. Нет, умереть он хотел исключительно на арене. В присутствии знати и плебеев, под сладострастные стоны женщин и визг несовершеннолетних оболтусов. Так он хотел. И спектакль собственной героической, неприменно героической, смерти он ставил всю жизнь. С самозабвением и вкусом провинциального режиссера.
Возможно, я был не один, кто угадал в нем эту суициидальную форму мании величия, но я был единственный, кто захотел и смог ему подыграть.
Когда кадровик, уставший от жизни и энтузиазма молодых идиотов, криво усмехнувшись и слегка задержав в воздухе занесенную над бланком печать, в этот момент он стал похож на дежурного столоначальника преисподни, оприходывающего очередную жертву, бухнул в угол моего удостоверения чернильного российского орла и лениво чиркнул заковыристую подпись, я понял, теперь Лимонов обречен. Наша с ним бестолковая Родина дала мне право убивать.
И мы принялись кружить по жизни, как две планеты по пересекающимся орбитам, то расходясь, то сближаясь, чтобы в отмеренный не нами миг столкнуться, спаля в адском пламени наши маленькие миры.
Эта позиционная война длилась полтора года. Я не раз успел перечитать все его книги и не пропустил ни одного выступления по ТВ. Нет, он упрямо шел навстречу смерти. Не я, так другой. Эдик упорно не хотел умирать от старости.
Мы столкнулись тринадцатого октября.
Опять вышла заваруха в верхах. Не доделили или не тому дали. Каждый высвистал свою вооруженную банду и пошла разборка. ОМОН натравили на толпу, вояки вступились за побитых граждан, пришлось вводить в город дивизию Дзержинского, но на окраинах ее встретили организованные в боевые группы личности в штатском.
Через несколько часов уже никто не знал, где свои и где чужие, кто здесь за кого и против чего воюет. Самые умные прилипли к телевизорам, самые бестолковые бегали по улицам с автоматами и строили баррикады, по давней русской традиции из всякого хлама и отбросов. Заварившие эту кашу отсиживались в Кремле и по ближним дачам, превращенными в маленькие форты. С воззванием к народу никто обращаться не спешил, видно справедливо рассудив, что народу сейчас не до власти. Революция, ядрена вошь!
Мы прятались в подворотне на Петровке. По рации сообщили, снизу от антинародного Кремля, или от оплота демократии - Думы, хрен их разберет, к горящему МУРу прорывается отряд "повстанцев". Хрен знает кого и за кого воюющих. Кем была наша группа, сказать трудно. С одной стороны - органы правопорядка, с другой - зам нашего министра уже второй день окопался в Думе и объявил себя министром МВД Временного правительства. В таком бардаке приказам уже никто не верил, просто отрывались кто как мог и насколько хватало патронов.
