Можем спросить у Колумба

Она спустилась по приставной лестнице. Поставила одну ногу на грунт, затем — другую. Медленно повела головой, осматриваясь. В стекле ее скафандра отражалось бесконечное звездное небо, на котором Солнце казалось лишь маленьким бледным кружком. Это был большой шаг для всего человечества и маленький шаг ко всеобщему миру. Она подняла флаг над головой и с размаху воткнула его в грунт. Звездный свет заиграл на трехцветном сине-бело-красном полотнище. Французский триколор гордо реял над Ганимедом. Отныне спутник принадлежал Франции, человечеству и главное — Мировому Содружеству, Ее глаза сверкали, лицо озаряла улыбка…

— Это было та-ак здорово! Как в кино! Ты долго тренировалась? — воскликнула Джейн и в восторге расхохоталась, хлопая себя по коленям.

Таня пожала плечами и поморщилась.

— Надеюсь, там, снаружи, я не услышу тебя. Боюсь, если ты еще раз расхохочешься, у меня начнутся корчи. Предупреждаю тебя, Джейн. Даже хихиканья я не переживу.

Понселет просунул голову в люк и укоризненно посмотрел на девушек. Курчавые волосы и маленькая бородка делали его похожим на фавна.

— Почему вы все время насмехаетесь над моей страной? — спросил он. — Это так необходимо?

— Прости, Понс, — попросила Джейн. — Не принимай всерьез, ладно?

— Что смешного в этом знамени?

Джейн провела рукой по древку флага и невинно улыбнулась.

— Позволь нам немного позабавиться, Понс. Не порти игру.

Но Понселет так и не улыбнулся, лишь пристально посмотрел на девушек и сказал:

— Татьяна, тебе пришло сообщение.

Она встала и направилась в рубку. Понселет отступил, пропуская ее, затем снова повернулся к Джейн:

— Я рад, что мне не навязали тебя.

Джейн вскинула голову.

— Ты совсем не понимаешь шуток?

Он нахмурился.

— Это не шутки. Только ты находишь во всем смешное. Для меня загадка, как ты вообще оказалась в программе с таким отношением к делу.

— Наверное, я умею не только шутить.

Понселет упрямо покачал головой.

— Не трогай меня, и я не трону тебя. Но если начистоту, то, по-моему, ты завидуешь Татьяне. Ей выпала честь первой ступить на Ганимед. И она относится к этому серьезно. Не надо превращать все в балаган. Это настоящее событие, не стоит над ним смеяться.

— А по мне, это и есть балаган — с самого начала до самого конца. И наша маленькая славянка прекрасно всё понимает, она же не дура. Абсолютно бессмысленное занятие. И даже если я буду серьезна, как на похоронах, ничего не изменится.

— Наш полет… полгода, которые мы провели на корабле… четыре аварии, две тяжелые болезни — это, по-твоему, балаган?

— Внушительный список, Понселет. Но скажи мне: проделать с такими трудами и лишениями путешествие на планету, о которой мы и так все знаем, разве не аттракцион? И кто мы, если не циркачи? Автоматическая станция трудится над исследованием много лет и регулярно предоставляет отчеты на Землю. Ты думаешь, мы за несколько дней заметим и поймем что-то важное, чего не заметили роботы? Это гордыня, Понс! И во имя гордыни мы тратим время и деньги.