Владимир Михайлов
Глубокий минус
1
Колин медленно повернул ключ влево и выключил ретаймер. С закрытыми глазами еще посидел в машине, но заколотившееся во внезапном приступе гнева сердце все не унималось. Тогда он вылез из хронокара и уселся прямо на землю.
Несколько минут он глядел прямо перед собой, ничего не видя и стараясь успокоиться. Слева, издалека, донеслось тяжелое пыхтенье, и Колин автоматически отметил, что в зарослях у воды появились гадрозавры здоровенные и лишенные привлекательности ящеры. Но утконосые пожиратели камыша Колина пока не интересовали. Ему был нужен Юра. Юры-то как раз и не было.
Итак, куда он мог деваться?
К решению этой задачи Колин попытался было привлечь теорию вероятностей, но не успел. Вместо этого он встрепенулся и повернул голову. Из лесу донеслось что-то напоминающее мелодию. Хотя мелодией донесшиеся колебания воздуха можно было назвать лишь с большой натяжкой. С колоссальной!
"Певец, - презрительно подумал Колин. - Бездельник!"
Он поднялся на ноги. Звуки приближались. Колин расставил ноги пошире и уперся кулаками в бока. Он наклонил голову и саркастически усмехнулся. В такой позе Колин продолжал дожидаться. Уже стало возможным различить не только напев, но даже и слова. Ну, подожди, исполнитель...
А певец уже показался из-за араукарий. На плече его висела сумка с батареями. Пальцы дергали воображаемые струны. Ему было весело.
В следующий момент Юра увидел Колина. По телу юнца прошло волнообразное движение. Ноги дернули его назад, подчинившись первому импульсу - удрать. Верхняя же часть туловища и голова остались на месте: умом парень понимал, что сбежать не удастся.
Теперь мальчишка приближался куда медленнее, чем раньше. Он шел, старательно изображая беззаботность. Даже опять запел.
- А вот, - пел Юра, - вот высокие деревья, хотя, может быть, они и не деревья. И большое желтое солнце. Как тепло здесь! А вот стоит Колин, великий хронофизик. Он нахмурен, Колин. Он разгневан. Что он скажет мне, Колин? Что он сделает?..
- Это ты сейчас узнаешь, - сумрачно произнес Колин. - Не скажешь ли ты мне, великий артист, кто сжег рест у хронокара?
- Кто сжег рест у хронокара? - запел Юра, остановившись в десяти шагах от Колина и не проявляя ни малейшего желания приблизиться. - Откуда я знаю, кто сжег? Может быть, Лина... Или Нина. Или Зоя... Не подходи, ты! Последние слова солист произнес скороговоркой.
Колин поморщился.
- Лучше не сваливать на девушек. Целесообразнее всегда сознаться самому.
- Что я могу сделать, - жалобно сказал Юра, - если я и в самом деле не знаю, кто сжег рест? Как будто я не умею водить хронокар. - Глаза его теперь излучали чувство оскорбленного достоинства. - А раз я умею - ведь умею же, а? - то, значит, я и не мог сжечь рест. Как ты думаешь?